Белый эмигрант «втерся еще глубже», в деловое сообщество Стамбула. «На бирже он дирижирует спекулятивной горячкой и сидит в меняльных лавочках, играя долларами и пезетами, будто ничем иным никогда в жизни и не занимался». Русская сметливость и образование стали спрашиваемы в учебных и научных заведениях Стамбула, в знатных турецких семьях. «В турецкой высшей школе он (русский эмигрант) систематизирует библиотеки и собирает гербарии, — писал П.А. Павленко, — он шофер в богатых семьях и имеет отличные связи с полицией, он, наконец, всеведующий комиссионер и снабжает старых стамбульских снобов разной дребеденью, начиная со «старинного» боярского серебра и кончая усовершенствованными подметками из прессованной бумаги».
Современник констатировал, что русский эмигрант проник во все видимые и невидимые щели турецкой жизни, «голодной на сметливого человека».
Весом вклад русской эмиграции 20-х годов прошлого века в просвещение жителей Стамбула. Недолгим было пребывание элиты русской культуры и искусства в Константинополе. Однако благодаря во многом их подвижничеству Стамбул узнал о русском балете, опере и живописи. Последнее поколение русской дореволюционной сцены имело мировое признание. Пьесы русских авторов приобрели популярность. Русские артисты стали любимцами жителей Стамбула, полотна русских художников вошли в моду и раскупались на аукционах. Турки стали почитать Толстого, Чехова, Достоевского, полюбили музыку Чайковского. Большое влияние на формирование положительного образа русского человека, в представлении местного населения, оказала не только русская интеллигенция, но и множество других эмигрантов — представителей разнообразных профессий и социальных слоев.
Истинный талант нельзя втиснуть в рамки ни одной идеологии. Наверное, поэтому, отбросив преходящую шелуху «партийных приверженностей» и дискуссий о «патриотизме», истинный писатель, вникнувший в тему Русского Стамбула, не может остаться в стороне, настолько она глубока, неоднозначна, неисследована, нескончаема.
Не остался равнодушным и Павленко. Он явил свою мечту, обращенную в будущее, к неизвестным авторам. «О русском Константинополе когда-нибудь напишут большую и разностороннюю монографию, — писал он. — В этой монографии найдут себе место и серьезные исследования социологов и психиатров и будничные фотоэскизы журналистов и полицейских чиновников…». Наверное, это высказывание можно назвать своеобразным подвигом писателя: заявить в те времена столь открыто о теме, которая была под строжайшим запретом в Стране Советов, — на такое мог решиться только смелый человек.
Прошли годы, и, похоже, мечта писателя Павленко начинает претворяться в жизнь. Появляются монографии: разные по жанру, содержанию, подбору фактического материала, стилю изложения. Усилиями многих авторов создается нескончаемая книга о Русском Стамбуле, а с выходом каждой новой публикации все больше имен и судеб соотечественников извлекается из глубин человеческой и исторической памяти.
Шпили минаретов и христианские святыни ныне соседствуют в Стамбуле… В XV веке Мехмед Завоеватель преклонил колени перед величием христианской веры…
Голос муэдзина, усиленный громкоговорителями, разносится далеко по Стамбулу и его окрестностям…
Нагрудный знак «Галлиполи»
В районе бывшего Галлиполи совместными усилиями российских и турецких властей открывается памятник солдатам и офицерам Белой гвардии, нашедшим вечное упокоение в этих местах…
Русские дипломаты, моряки, студенты, ученые, специалисты разных отраслей знаний и туристы — частые и желанные гости в Стамбуле. Русскоязычными стали целые районы города… Жители Стамбула посещают Россию, многие из них находят здесь работу…
На подмостках стамбульских театров ставятся пьесы русских авторов, книги турецких литераторов издаются в России…
Аукционные лоты с полотнами И. Айвазовского, созданными им в Стамбуле, бьют все рекорды по востребованности и значительно уменьшают счета и кошельки самых богатых людей мира…
Русские ученые создают в своем отечестве Русский исторический институт, опирающийся на наследие Русского археологического института в Константинополе…
Пропавшую библиотеку бывшего константинопольского института ищут в России и Стамбуле…
Русские паломники продолжают свои нескончаемые хождения в Стамбул…
Патриарх Всея Руси молится в Москве, Константинопольский патриарх молится в Стамбуле… Русская православная церковь восстанавливает и открывает в Стамбуле русские храмы…
Бесконечная мозаика летописи Русского Стамбула, слагаемая из кусочков многочисленных человеческих судеб, продолжается…
«АЛЕКСАНДР ПЕРЕСВЕТ И АНДРЕЙ (ОСЛЯБЯ) РАДОНЕЖСКИЕ В ПРАВОСЛАВНОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИИ», (http:// www.pravenc.ru/text/64384.html.)
Выдержка из статьи игумена Андроника (Трубачева). В документах, относящихся к 1390–1393 гг., встречаются упоминания «чернеца Андрея Ослябя» в числе бояр митр. Всея Руси Киприана, «чернец Родион Ослябя» назван в числе послов от вел. Князя в Царьград в 1398 г., а его сын Акинф — в числе бояр у свт. Фотия, митр. Киевского, в 1425 г. (Арсений, иером. Описание славянских рукописей библиотеки Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. М., 1878. Ч. 2. С. 30). Кроме того, в летописных списках убиенных на Куликовом поле и в синодиках обыкновенно приводится имя лишь одного Ал. Но все это лишь косвенно может свидетельствовать о том, что Ан. Остался жив после Куликовской битвы и служил у Московскх митрополитов. Др. объяснение упоминаний Осляби в документах после 1380 г. может заключаться в том, что его род, вероятно, традиционно нес службу у Московских митрополитов и потому имена представителей рода — Андрей (Андриан?), Родион, Иакинф (Иаков?) — встречаются на протяжении неск. десятилетий.
