Наряду с масонскими ложами создавались и другие тайные общества, имевшие политическую направленность. В 1814 г. М. Ф. Орлов и М. А. Дмитриев-Мамонов создали «Орден русских рыцарей» для сопротивления «лихоимству и другим беспорядкам», которые часто встречались во внутреннем управлении России.
Организаторы ордена предполагали отменить крепостное право и ограничить самодержавие, лишить императора права объявлять войну, изменять существующие законы и вводить налоги без согласия Сената. Орден распался после назначения Орлова начальником штаба 7-го корпуса генерала Н. Н. Раевского. В 1814 г. возникла «Священная артель», в которую входили офицеры (И. Г. Бурцов и М. Н. Муравьев) и лицеисты (И. И. Пущин, М. К. Кюхельбекер, В. Д. Вальховский). Ее члены вели беседы о желательности изменения существующего строя; программы и устава артель не имела. Это был более клуб, чем тайное общество.
В 1816 г. создается тайное общество «Союз спасения» (с 1817 г. «Общество истинных и верных сынов Отечества»). В него вошли С. П. Трубецкой, А. Н. и Н. М. Муравьевы, И. Д. Якушкин, М. И. и С. И. Муравьевы-Апостолы, П. И. Пестель, М. С. Лунин, И. И. Пущин, Е. П. Оболенский; всего около 30 человек. В уставе общества (разработан П. И. Пестелем и С. П. Трубецким) провозглашалось установление в России конституционной монархии. Судя по второму названию, основатели общества считали всех остальных российских подданных либо неистинными, либо неверными согражданами.
В 1817 г. Пестель встретился в Митаве с одним из убийц Павла I графом П. А. Паленом и имел с ним беседу. Старый заговорщик предостерег молодого «коллегу» от попыток изменить политическое устройство России с помощью тайной организации.
Мы предполагаем, что Пестель мог поинтересоваться у Палена подробностями устранения отца Александра I от власти, спрашивать его совета по организации переворота. В это время высшее общество было чрезвычайно взволновано слухами о том, что правительство намерено включить в состав Царства Польского западные губернии, присоединенные к России в правление Екатерины II. Польский вопрос стал катализатором организации первого московского заговора (с целью убийства императора). Н. К. Шильдер писал в неопубликованных заметках со слов И. Д. Якушкина: «Тогда были слухи, что Александр I удалился в Варшаву, откуда издаст манифест о „реформах“. Декабристы были убеждены, что „вслед за этим последует общая резня помещиков“. Чтобы избежать сего – решили убить Александра»[320]. В этой связи можно предположить: намерение убить императора возникло у заговорщиков в 1817–1818 гг., т. е. еще до «аракчеевской реакции». Первоначальная причина убийства связана не с отступлением Александра I от либеральных реформ, а с желанием эти реформы предотвратить. Но в любом случае заговор с целью убийства первого лица государства позволяет считать заговорщиков опаснейшими государственными преступниками.
В 1818 г. на основе распущенного «Союз спасения» образуется «Союз благоденствия». В это время в высшем обществе усилились слухи о подготовке императором конституции и о возможности отмены крепостного права. После реальной отмены крепостного права в прибалтийских губерниях дворянство в каждом путешествии императора по стране усматривало опасность освобождения крестьян той или другой местности. Новый союз имел два организационных центра – в Петербурге и Тульчине, где располагался штаб 2-й армии; он насчитывал около 200 членов. «Союз благоденствия» был устроен по образцу прусского общества «Тугендбунд» («Tugendbundes», «Союз добродетели»), которое было основано в 1808 г. в Кенигсберге для улучшения нравственного состояния и благосостояния прусского (затем немецкого) народа.
Законоположение «Союза благоденствия» имело сходство с уставом «Тугендбунда», но в немецком уставе больше практических указаний, обязательных для членов общества. Последний обязывал всех вступающих в союз помещиков освобождать крестьян с землей, а законоположение рекомендовало помещикам только человечное обращение с крестьянами. Таким образом, на деле члены «Союза благоденствия» не спешили освободить своих собственных крестьян, хотя и имели на это право в соответствии с указом 1803 г. «О вольных хлебопашцах». Налицо расхождения между благими намерениями и реальными действиями «радетелей» за народное счастье!
«Слово, письмо и пример», которые рассматривались в качестве основных средств улучшения нравственности и благосостояния народа членами «Тугендбунда», не удовлетворяли российских последователей. «Союз благоденствия» приступил к подготовке захвата власти насильственным путем, что являлось антигосударственной деятельностью и прямым нарушением присяги. А в ней говорилось: «Обещаюсь и клянусь всемогущим Богом, пред святым Его Евангелием и животворящим Крестом Господним, хранить верность Его Императорскому Величеству Государю Императору…»[321]. Некоторые историки и публицисты много говорят о дворянской чести декабристов – по нашему мнению, честь и измена присяге несовместимы. Получая от государя чины и вотчины, но при этом готовиться к его насильственному свержению, да еще на каждом углу кичиться своей честью, как бояре кичились бородой и древностью рода, – это выше нашего понимания…
Напомним, что основной ошибкой Александра I следует считать замену планомерной, систематической боевой подготовки пустой строевой муштрой. Увлечение внешней стороной службы, вероятно, было связано с неистребимой любовью императора к парадности. Сыграла свою роль и победа над наполеоновской армией: она принесла чувство самоуспокоенности, подогреваемое западными «советчиками», особенно после «мирового собрания» ведущих масонских лож в 1814 г. Но существовал и еще один немаловажный нюанс, о котором поклонники декабристов предпочитают не вспоминать. В офицерской и особенно в гвардейской среде ухудшилась дисциплина. Молодежь позволяла себе обсуждать распоряжения вышестоящих начальников, что является прямым нарушением воинского устава, а подчас и откровенно пренебрегала исполнением служебных обязанностей.
Будущий император Николай I так описывал нравы, царившие в Зимнем дворце в 1818 г.: «…большею частью время проходило в шутках и насмешках насчет ближнего; бывали и интриги. В то же время вся молодежь, адъютанты, а часто и офицеры ждали в коридорах, теряя время или употребляя оное для развлечения почти так же и не щадя начальников, ни правительство. <…> Долго я видел и не понимал; сперва родилось удивление, наконец, и я смеялся, потом начал замечать, многое видел, многое понял; многих узнал – и в редком обманулся»[322].
