Страна была готова к этому, так как еще
с 1900 года повсюду, по инициативе Менделеева, стали учреждаться метрологические лаборатории (официально они назывались «поверочными палатками»), которые, под руководством Главной палаты мер и весов, начали проводить в жизнь однообразные и верные измерения. Самым же ценным наследством метрологических работ Менделеева явилась воспитанная им высочайшая культура метрологической работы. Помимо выполненных им самим капитальных работ по взвешиванию литра воздуха и определенного объема воды, по разработке приемов точных взвешиваний, по изучению колебаний весов и пр., под его руководством в Палате мер и весов были выполнены исследования термометров, барометров и пр.
Главная палата мер и весов, таким образом, постепенно превращалась в передовой научно-исследовательский институт измерений. Имя главы этого учреждения с самого начала было порукой тому, что именно так пойдет его развитие. Но для создания обширного научно-исследовательского института, с большим количеством лабораторий, оборудованных дорогими приборами, для постройки домов сотрудников института, – а Менделеев создавал для них образцовые условия работы и жизни, – на все это требовались большие деньги. Менделеев пробовал объяснять важное значение нового направления Палаты тем, от кого зависел приток средств. Но он скоро убедился, что это пустая трата времени. Невежественные правители не могли оценить по достоинству подлинное научное значение предпринятой Менделеевым последней своей жизненной работы.
И Менделеев, кажется впервые в жизни, изменил своему обычаю итти напрямик в достижении своих целей и стал применять обходные пути.
***
Одна из ближайших сотрудниц Менделеева по Палате мер и весов О. Э. Озаровская посвятила борьбе Менделеева с царской бюрократией несколько страничек своих воспоминаний, освещенных свойственным ей мягким юмором, но тягостно грустных по существу.
Она рассказывала о том, как утомляли Менделеева обращения за ассигновками, за сметами, за разрешениями на строительство и разные приобретения в департамент торговли и мануфактур министерства финансов, в ведении которого находилась менделеевская «пробирная палатка». В департаменте бумаги застревали неделями, и вначале Менделеев то и дело ездил «пушить», как он сам выражался, департаментских служащих. Но так как этой встряски хватало только на один раз, он счел за благо пригласить на работу в Палату одного из делопроизводителей департамента – на два часа в день и на полное жалованье. Делопроизводитель составлял нужные бумаги, уносил их с собой, проводил в департаменте по всем инстанциям и на другой день возвращал обратно в Палату. Менделеев вздохнул с облегчением.
А когда понадобились крупные ассигнования на расширение здания, в котором Менделеев задумал, кстати сказать, построить специальную башню для тончайших измерений силы тяжести с помощью золотого маятника на длинном подвесе, ему и в голо-
ву не приходило уже ссылаться в своих просьбах на выдающееся перспективное значение предпринятых им научных работ. О. Э. Озаровская сохранила в своей памяти живописную сценку, изображающую наивные хитрости, к которым приходилось прибегать Менделееву, чтобы распропагандировать по части ассигнований председателя Государственного Совета, наследника царя – великого князя Михаила Александровича.
«Дмитрий Иванович замыслил посещение Палаты великим князем, – рассказывает Озаровская, – для «высочайшего обозрения» и убеждения, как тесно Палате с ее многообразными задачами в ее помещении. И затеял Дмитрий Иванович инсценировку тесноты. В течение двух дней вытаскивались из подвальных помещений различные тяжелые древности – остатки неосуществленных грандиозных и неуклюжих сооружений для опытов прежних хранителей.
Слышно было, как грохотал и стонал Дмитрий Иванович:
– Да не в уголок, а на дорогу! Балду-то, балду-то сюда в коридор! Под ноги, под ноги! Чтобы переступать надо было! Ведь не поймут, что тесно, надо, чтобы спотыкались, тогда поймут!
Просторные коридоры стали неузнаваемы. Всюду торчал научный хлам, а Дмитрию Ивановичу все казалось мало: ведь втолковать надо!
Наконец наступил день августейшего посещения. В Палате стало известно, что его «императорское высочество изволил выехать из дворца», и все выстроились в вестибюле. Дмитрий Иванович очень походил на льва, готовящегося к нападению.
Прибыл великий князь, и начался осмотр.
Дмитрий Иванович, памятуя этикет, следовал сзади наследника с его свитой и властно покрикивал:
Не туда-с! Налево-с! Не извольте оступиться: тесно у нас… Направо-с!
Когда дело дошло до жидкого воздуха, который в России был получен впервые именно в Палате, наследник осведомился, сколько выйдет жидкого воздуха из количества, заключенного в данной комнате.
Это сейчас можно рассчитать – десятью десять… э… пять… э… э…
Сто! – подсказал гость.
Дмитрий Иванович сердито тряхнул головой и настойчиво продолжал:
Десятью десять…
Сто, – снова не выдержал председатель Государственного Совета.
Десятью десять… – во весь голос, тряся головой, закричал Дмитрий Иванович, и вдруг спокойно закончил: – Триста пятьдесят килограммов!
При дальнейшем обходе Дмитрий Иванович забыл этикет, шел впереди, властным тоном, полуоборачиваясь назад, на ходу бросал замечания, а наследник, отставая на поворотах, вполголоса покрикивал на свитских: «Не туда-с! Налево-с!»-стараясь изобразить Менделеева. Видно было, что посещение Палаты доставляло ему большое и редкое удовольствие из-за чудака-ученого, и дело с ассигнованием нужных денег разрешилось блестяще».
Но начинание «чудака-ученого», как в лучшем случае принимали Менделеева в царском окружении, положило начало той огромной лабораторной работе, которая уже в наше время привела к разработке в Главной палате мер и весов абсолютной технической системы механических единиц, единицы времени и частоты, световой единицы, акустической единицы, тепловой единицы, магнитных единиц, единиц радиоактивности и рентгеновского излучения. Для каждой единицы измерения Всесоюзный научно- исследовательский институт метрологии, созданный на основе менделеевской Главной палаты мер и весов, создает особые эталоны. Он хранит драгоценнейший государственный фонд этих эталонов и разрабатывает наивыгоднейшие по точности и экономии методы передачи верного значения единицы от эталона до рабочей меры-в тысячи исследовательских лабораторий Союза, где приборы должны работать все, как один!
В этих лабораториях осуществляется та теснейшая связь науки с жизнью, к которой постоянно стремился Менделеев. Нет такой области науки и техники, где бы не применялись точные измерения: плавка высококачественных сталей невозможна без пирометров, с помощью которых измеряются высокие температуры, действие радиостанций невозможно без постоянного измерения частоты тока, напряжения, сопротивлений и пр. Измерению подвергаются новые сорта каучука и предельные скорости турбин, уличные шумы и расстояния до планет.
