Христенко познакомил меня с бывшим заключенным Карлага, ученым, агрономом Яковом Кондратьевичем Бычеком, который хорошо знал B.C. Пустовойта, немного работал под его началом в 1936 году, будучи молодым научным сотрудником селекционной станции в Долинке. И он мне сказал:
— Меня точно так же, как Пустовойта, посадили по известной всем статье 58 пункт 10. И тоже по никчемному доносу никчемных людей. И это горе нас с Василием Степановичем как бы объединяло. Но больше нас сдружило, конечно, стремление сказать свое слово в науке, селекции, поднимать земледелие в Казахстане на нужную высоту.
Я.К. Бычек отметил, что талант селекционера Пустовойта вовсю раскрылся именно в Казахстане, как ни странно, в условиях Карлага. Василий Степанович не только не загубил его, а наоборот — закалил и укрепил.
Я.К. Бычек был признателен B.C. Пустовойту за умные советы, наставления. Именно по предложению Василия Степановича он сосредоточил свои усилия на выращивании высокоурожайных сортов яровой пшеницы. Он отбирал для исследований гибридные пшеницы, руководствуясь принципами Пустовойта: браковать все растения с пороками, брать только лучшее, и, если скрещивать, то тоже только лучшее с лучшим. Так Бычек создал поистине шедевр казахстанской селекции: сорт сильной яровой пшеницы «Кзыл-Бас», непревзойденный по силе муки до настоящего времени.
— Связь с казахстанцами Василий Степанович не прекращал и после освобождения из Карлага, возращения на Кубань, — продолжал рассказывать Я.К. Бычек. — Он присылал нам посылки с семенами новых, выращенных им сортов культур подсолнечника, топинамбура и пшеницы. Его семенной материал мы использовали в своей работе, особенно по выращиванию масличных культур. Не все знают, что Пустовойт создал более 30 сортов подсолнечника, из них около десяти — в Карлаге.
Работая в Сарыарке, Василий Степанович воспитал целую плеяду молодых селекционеров. И когда уехал на Кубань, то и там поддерживал и воспитывал талантливых ученых. Его учеником называет себя, например, известный селекционер, «батька» пшеничных полей Кубани Павел Пантелеймонович Лукьяненко, автор знаменитой озимой пшеницы «Безостая-1». К нему после отсидки в лагере и приезда в Екатеринодар Василий Степанович обратился с просьбой помочь вывести ряд сортов озимой и яровой пшеницы для Казахстана, чтобы они не боялись ни жары, ни холода, ни болезней, ни ядовитых степных сорняков. Академик обещал взяться за эту работу, но преждевременная смерть не позволила П.П. Лукьяненко завершить ее.
В 1977 году я опубликовал большой очерк в восьмом номере журнала «Земледелие» (г. Москва) «Конструктор донской пшеницы». В нем довольно подробно рассказал о не менее известном селекционере с Дона Иване Григорьевиче Калиненко, создателе прекрасных сортов озимой пшеницы: «Ростовчанка», «Донская остистая» и других. Иван Григорьевич считал себя учеником B.C. Пустовойта. И он придерживался его заповедей: никогда не порывать с научным поиском, преданно служить селекции, быть долгожителем во имя науки, для счастья людей. И он мне сказал:
— И всем писателям надо жить долго, чтобы успеть рассказать о замечательных людях нашей земли. Поверьте: их жизнь не проходит бесследно, как и жизнь Пустовойта в казахстанской степи.
В этом я убедился, когда снова побывал на землях Центрально-Казахстанского научно-исследовательского института сельского хозяйства, что расположен за Темиртау. Давно я не посещал дорогие знакомые мне места. За это время ушли из жизни незабвенные мои герои — Александр Федорович Христенко, Яков Кондратьевич Бычек… Но выросло и окрепло новое поколение ученых-селекционеров. И среди них — кандидат биологических наук, заместитель директора по науке ЦК НИИСХ Н.С. Ющенко. И во время нашей беседы он мне подарил монографию «Сельское хозяйство в сухостепной зоне Казахстана».
— В этой книге, — отметил Н.С. Ющенко, — мы показали большую роль Василия Степановича Пустовойта в развитии сельского хозяйства нашей республики. Ведь он, по сути, был первым дирижером нашего дела, то есть руководителем опытного поля Карлага, селекционной станции, с которой и началась сельскохозяйственная наука в Казахстане. Он помог тогдашнему совхозу «Гигант» НКВД в три раза поднять урожайность полей… А секрет этого роста был прост. Изучив местные почвы, Пустовойт рекомендовал совхозу отказаться от глубокой пахоты, при которой 14-15-сантиметровый слой чернозема оказывался внизу, а бесплодные солончаки — вверху. Он советовал заменить пахоту дискованием, что и было сделано… Это заметно подняло урожайность на полях. Приемы и методы работы Пустовойта по селекции растений мы используем до сих пор… Его подсолнухи — наша гордость.
Я выехал в поле. Как раз шла уборка урожая подсолнухов. Один из комбайнеров подозвал меня и насыпал мне на ладонь горсть черных продолговатых семечек.
— Ну как? — спросил он, улыбаясь.
— Вкусные, — ответил я.
— Да ведь это семечки подсолнухов Пустовойта! — воскликнул механизатор. — Лучше их нет нигде в мире! Даже Америка их закупает у нас…
Надо ли добавлять, что бывший заключенный Карлага, ученый-селекционер Василий Степанович Пустовойт завершил свою жизнь в почете и славе? После освобождения из лагеря и возвращения на Кубань он не изменил своей стезе и на «воле» продолжал создавать новые сорта подсолнечника и зерновых. За успехи в области селекции сельскохозяйственных культур он был дважды отмечен Золотой Звездой Героя Социалистического Труда, стал академиком, лауреатом Государственной премии СССР. И память о нем, как вы убедились, до сих пор живет в сердцах людей Казахстана и России.
Глава сороковая
Незнакомка из Москвы
Она приехала в поселок Урицкий на санях-розвальнях, как боярыня Морозова. Одета она была в белую заячью шубу, руки спрятаны в меховой муфте, а на голове шляпа с черной вуалью. Ее сразу назвали таинственной незнакомкой, ибо никто не знал ни ее имени, ни фамилии, ни откуда прибыла. К ней никого не подпускали, потому что всегда она находилась в окружении или сопровождении двух-четырех офицеров государственной безопасности. Когда она приходила в продуктовый магазин за покупками, то никогда не стояла в очереди. Незнакомка указывала пальцем сопровождавшему ее офицеру на необходимые ей продукты, он собирал их в сумку, она быстро расплачивалась и моментально исчезала в морозной дымке улицы. Порой ее видели у колодца с двумя ведрами, она воду носила сама на красивом коромысле, чуть расплескивая ее по сторонам дороги. Офицеры, шедшие рядом с ней, предлагали ей свои услуги, но она сама мужественно преодолевала путь от колодца до избы с двумя ведрами холодной живительной влаги.
