Вслед за этим, 8 (20) мая, Наполеон с основными силами — всего у него было около 140 тысяч человек — форсировал в нескольких местах реку Шпрее.
У союзников в районе Бауцена имелось лишь «96 000 человек, в том числе 68 000 русских и 28 000 пруссаков» [100. С. 195].
Как видим, Наполеон превосходил союзников в численности войск на 44 тысячи человек. При таком превосходстве противника войска графа Витгенштейна, оставив Бауцен, начали отходить за реку Лёбау. Вскоре выяснилось, что направленных в обход правого фланга сил французов гораздо больше, чем думали сначала. А это значило, что угроза обхода правого крыла союзников все еще оставалась. Сообразно этому последовали перемещения в расположении войск, в результате чего Барклай-де-Толли тоже стал отходить вслед за главными силами.
Михаил Богданович переместил свои войска за реку Блезауер, а потом двинулся к реке Лёбау. В это время главная армия, перестраиваясь, растянулась почти на 12 километров и, таким образом пытаясь уйти от угрозы охвата с фланга, выстроилась в боевой порядок, который мог быть прорван практически в любом месте.
При отступлении из-под Бауцена русско-прусская армия шла тремя колоннами, и Барютай-де-Толли командовал одной из них. Теперь его войска служили арьергардом, прикрывавшим общее отступление. В ходе этого отступления, именно благодаря образцовым действиям арьергарда, союзники не потеряли ни одного орудия и повозки.
Среди свидетельств участников битвы под Бауценом особый интерес представляют «Записки» подполковника квар-тирмейстерской части штаба 3-й армии П. И. Фаленберга, исполнявшего обязанности адъютанта Барклая-де-Толли.
«После сражения под Люценом, — пишет П. И. Фаленберг, — наши армии отступали до Бауцена, где Барклай и Блюхер стояли в крепкой позиции, чтобы дать генеральное сражение, которого, как кажется, Наполеон жаждал. При присоединении к нам главной армии боевая позиция 3-й армии растянулась с промежутками в пять верст; неприятель расположился почти параллельно к нам на такое же протяжение на расстоянии более пушечного выстрела.
Бауцен, никем не занятый, остался на нейтральном пространстве между двух армий.
Сначала Наполеон атаковал наш левый фланг; все его атаки были мужественно отражены… Наполеон хотел непременно сломить наш фланг.
Прусский генерал фон Клейст, стоявший ближе к центру и водивший свои войска несколько раз в огонь, сильно пострадал. Два дня продолжалась упорная битва левого фланга и центра; канонада продолжалась до поздней ночи без умолку; только правый фланг наш стоял, не трогаясь с места» [8. С. 462–463].
В это время Фаленберг был отправлен к казачьему генералу Б. А. Грекову 3-му, стоявшему с несколькими полками за рекой Шпрее, чтобы зарисовать позицию левого фланга неприятеля. Устроившись в кустах на вершине холма, подполковник заметил вдалеке густые клубы пыли — это в тыл Барклаю-де-Толли шли корпуса Лористона и Мармона. Однако до назначенной цели им оставалось пройти еще немало.
Поняв ситуацию, Фаленберг помчался к генералу Грекову, и тот немедленно отправил донесение к начальнику штаба армии. Барклай-де-Толли был вовремя предупрежден, что спасло его армию от поражения. Однако как раз в это время к Барклаю-де-Толли прибыл от императора один из его генерал-адъютантов с требованием отправить подкрепление на противоположный фланг.
С невозмутимым спокойствием Михаил Богданович отказался выполнить этот приказ, заверив посланника императора, что не пройдет и двух часов, как его позиция будет атакована.
Так и случилось.
«Часу в одиннадцатом обнаружилось настоящее намерение неприятеля, он начал обходить правое крыло наше под командой Барклая. <…> Барклай сражался мужественно и делал самые благоразумные распоряжения; превосходство сил неприятельских ни на одну минуту не поколебало его» [98. С. 343–344].
Войска Барклая-де-Толли стояли твердо, не отступив с позиции ни на шаг.
«Сражение продолжалось упорно целый день с переменными успехами, наконец, к вечеру армия наша отступила» [155. С. 84].
«Бауцен стал местом двухдневного крайне ожесточенного сражения, где удача переходила то на одну, то на другую сторону. Если союзников было намного меньше, чем французов, зато они хорошо укрепились, имели перед собой реку, тогда как у Наполеона большинство соединений состояло из плохих солдат — и измотанных, и неопытных» [147. С. 542].
Каждая сторона потеряла под Бауценом примерно по 20 тысяч человек, и преследование со стороны Наполеона было «относительно медленным и малоэффективным» [147. С. 545]. Русские и прусские войска отошли в полнейшем порядке. Когда отступил и Барклай-де-Толли, император Александр похвалил его за ослушание, спасшее армию, обнял и приказал командовать арьергардом, прикрывая общее отступление.
У А. И. Михайловского-Данилевского читаем:
«Русские и пруссаки не одержали победы, но не были и разбиты, стяжав славу мужественного сопротивления. Ни один из наших батальонов и эскадронов не был расстроен. <…> Наполеон не взял ни пушки, ни знамени, ни повозки у армии, двое суток с ним боровшейся, и, наконец, отступившей среди прекрасного майского дня, когда сам он потерял два орудия, отбитые русскими конными партиями на левом крыле. Данный Наполеону под Бауценом отпор и беспрепятственное отступление, совершившееся без малейшей потери, были неоспоримыми доказательствами нравственного превосходства союзных войск в сравнении с наполеоновыми, новым благодетельным плодом нашей Отечественной войны, поглотившей старые полки завоевателя» [100. С. 214].
Бауценское сражение изменило положение Барклая-де-Толли в армии. В тяжелом бою он показал себя очень хорошо, «долго оспаривал у неприятеля место сражения» и «нарушил все предположения Наполеона, который, поручая начальство своим левым флангом маршалу Нею, приказал ему обойти наше правое крыло» [11. С. 363].
А вот граф Витгенштейн «с ролью Главнокомандующего не справился — это был не его уровень» [24. С. 327].
Вскоре после сражения он представил императору Александру следующее донесение:
«Теперь прибыл к армии генерал Барклай-де-Толли, который гораздо меня старее и у которого я всегда находился в команде, и ныне я почту за удовольствие быть под его начальством. При соединении армии необходимо быть одному начальнику; я до сих пор всем распоряжал именем Вашего Императорского Величества, находясь при Вашей квартире, а посему не мог никто и обижаться тем. Но как теперь, по случаю ретирады, я не могу быть всегда при Вашем Величестве, то считаю сие уже неудобным, не сделав кому-либо через то оскорбления, ибо в армии многих я моложе» [100. С. 228].
