Но это уже не могло спасти никого и ничего. Не менее знаменитый инженер Эйфель, создатель одноименной башни, провел «независимую техническую экспертизу» и объявил, что для успешного завершения строительства канала нужно еще один миллиард шестьсот миллионов франков. А таких деньжищ не смогли бы принести и десять лотерей.
Говоря по-русски, это был кирдык!
Акции мгновенно упали до нуля, за них уже и гроша ломаного не давали, а если и давали, то – по морде. Сотни тысяч облапошенных вкладчиков подняли невообразимый гвалт, требуя скальпов, крови и тому подобных ужасных вещей.
Французская Фемида вяло трепыхнулась. Два главных «мотора» всего дела, барон де Рейнак и его ближайший сподвижник Корнелиус Герц, были уже вне пределов ее досягаемости. Барон как-то очень кстати покончил с собой (правда, обстоятельства были самые подозрительные, а вскрытия почему-то не производили). Герц, предвосхитив на сотню лет Бориса Березовского, сбежал в Лондон и там, казалось, заболел так серьезно, что этапировать хворого назад было бы негуманно.
Правительство в полном составе ушло в отставку. Политическая карьера премьер-министра Клемансо обрушилась навсегда.
Под суд пошли пешки, главным образом инженеры, совершенно не участвовавшие в выпуске акций и сборе денег: сам Лессепс, его сын и даже почему-то Эйфель. Правда, хлебать баланду им не пришлось: Лессепс всерьез сошел с ума от всех переживаний, а двое других вышли по амнистии. Зато на скамью подсудимых усадили министра общественных работ Байо, который на прямые вопросы отчего-то не стал отпираться и твердить, что не было его там – с честными глазами бухнул: «Ну да, брал взяточку, ровно 375 тысяч франков, простите, люди добрые!»
Так он и объяснил: «Затмение нашло». Получил пять лет и конфискацию взятки в доход государства.
На том и кончилось «торжество справедливости»!
Легко догадаться, что многих эта комедия не устраивала – ни помянутые сотни тысяч обокраденных вкладчиков, ни оппозицию, требовавшую копать дальше, сажать больше, выжигать каленым железом на три сажени вглубь. Простите за цинизм, но, по моему глубокому убеждению, любая оппозиция состоит главным образом из завистников и обойденных конкурентов, а эта публика бывает злопамятной и мстительной, как бультерьер…
Одним словом, нашлись политические силы, которые – ну разумеется, движимые лишь заботой о благе народном! – требовали провести настоящее масштабное расследование, по высшей категории. Выяснить, наконец, куда же исчезли сотни миллионов, кто их конкретно прикарманил, а заодно разобраться с ушедшими в отставку столь же нечистыми на руку депутатами парламента (впрочем, кое-кто настаивал, что нужно привлечь всех 510 депутатов!).
Скандал нарастал грандиозный…
И вот тут-то на свет выныривает «шпион Дрейфус»! Мало того – начинают откровенно переводить стрелки на евреев, и исключительно на евреев – пользуясь тем, что помянутый финансист Герц был как раз таковым. Гремит мощнейшая пропагандистская кампания против коварных евреев, присвоивших денежки честных французов (при том, что среди сотен тех, кто набивал карманы, евреев – горстка, а большинство – чистокровные французы, хоть в крестоносцы записывай!). Начинается десятилетняя яростная борьба вокруг Дрейфуса…
И уже никто, никогда не вспоминал о том самом детальном расследовании махинаций депутатов и министров, никто больше не искал пропавшие сотни миллионов, никого больше не тащили к прокурорам и в суд…
А посему совершенно ясно теперь, что «дело Дрейфуса» было гениально срежиссированной и прекрасно поставленной «дымовой завесой», на которую переключили внимание «общественности», позабывшей в конце концов и о депутатах-взяточниках, и о миллионах, исчезнувших в карманах темных дельцов…
Не то ли самое мы наблюдали в первые годы перестройки, не к ночи будь помянута? Миллионы наших сограждан топтали друг друга в очередях у газетных киосков и, потрясая скомканными листами, спорили до хрипоты: отравил Сталин Ленина или нет? С кем крутил амуры Дзержинский – с Коллонтай или с Троцким? Луноходом управляли смертники-чекисты! Золото партии зарыто на Лысой горе! «Титаник» потопили большевистские террористы!
Без преувеличений миллионы людей тешились подобными сенсациями, переселившись в некий иллюзорный мир «разоблачений» и «сенсаций». А тем временем шустрые индивидуумы, о которых подробнее будет рассказано чуть позже, сколачивали фантастические состояния… За наш с вами счет, господа мои!
Но вернемся из прекрасной Франции в наше богоспасаемое Отечество. Посмотрим, как в старые времена обстояло дело с олигархами, «пирамидами» и крупномасштабными финансовыми аферами.
Ничего нового. Все уже было когда-то, было…
Глава вторая
В тени двуглавого орла
Безусловно, первой в российской истории крупной финансовой аферой, имеющей прямую связь с событиями недавнего прошлого, было знаменитое «дело о медных деньгах», похожее на иные махинации конца двадцатого столетия до такой степени, что дух захватывает…
К шестидесятым годам семнадцатого столетия, когда на престоле восседал царь-государь Алексей Михайлович по прозвищу Тишайший, финансы Московского государства пришли в состояние крайнего расстройства. Казна и до того была небогата золотом и серебром (не было в тогдашней Московии месторождений ни того, ни другого), а затяжная война одновременно со Швецией и Польшей, как легко догадаться, только добавила уныния.
Популярно объясняя, в обращении тогда находились деньги одного вида – серебряные копейки. Рубля как такового попросту не существовало – он был всего лишь условной счетной единицей. Сто копеек составляли «рубль», и не более того. Ходило еще некоторое количество опять-таки серебряных заграничных монет «ефимков». На них ставили штемпель, и они именовались «ефимок с признаком». Вообще-то тогдашняя копейка не имела ничего общего с мелочишкой последующих столетий. Серебряная копеечка, на наш сегодняшний взгляд крохотная и легонькая, была триста лет назад денежкой солидной, и купить за нее можно было много чего…
Но казна оскудела, и серебра стало катастрофически не хватать. Тогдашняя администрация в лице самого царя и его ближних бояр отыскала, как ей казалось, гениальное решение: если серебра недостает, нужно отчеканить деньги из меди… и царским указом приравнять эту медь к серебру! Как писал чуточку позже, при Петре I, один из первых экономистов России (не по значимости, попросту один из первых исследователей предмета) Посошков, «царь волен и копейку за гривенник считать».
Вот царь и повелел: считать отныне медную копейку равной серебряной…
