Разгромить врага во встречном сражении? Даже и думать нечего. Зато можно сковать противника, заставить его развернуть как можно больше сил и тем самым создать выгодные условия для удара соседнего, Волховского фронта.
Семь суток продолжались тяжелые бои. Разведка докладывала о подходе все новых и новых соединений противника, в том числе «Голубой дивизии» испанских фашистов. Эрих фон Манштейн, находясь в районе Пушкино, уже рассматривал в бинокль подлежащий штурму город, но наступление 27 августа войск Волховского фронта в тыл его ударной группировки спутало все планы гитлеровского фельдмаршала. Прошло еще немного времени, и в ставке фюрера забили тревогу: там поняли, что настала пора думать не о захвате Ленинграда, а о спасении своих войск от разгрома.
Фон Манштейн лично отдавал приказы дивизиям, разворачивал их на 180 градусов и вводил в сражение против соединений генерала Мерецкова. Вскоре вся тяжесть атак обрушилась на Волховский фронт, и пришел черед ленинградцев помогать соседям.
Генерал Говоров решил немедленно нанести удар силами трех-четырех дивизий в районе Невской Дубровки. Предстояла сложная операция с форсированием широкой быстрой реки, атакой хорошо укрепленных позиций противника на крутом берегу и штурмом корпуса 8-й ГЭС, так тщательно подготовленного к обороне, что его сравнивали с Измаилом. Выручить могла разве что внезапность, но и ее достичь не удалось — разведка врага не дремала.
Первая попытка форсирования, предпринятая 9 сентября, закончилась неудачей, но именно тогда генерал Говоров проявил такое ценное качество полководца, как способность быстро реагировать на изменения обстановки и вносить коррективы в ранее принятые планы. Он прекратил бесполезные атаки и на следующий день представил в Ставку новый план операции, подписанный также А. А. Ждановым. Верховный главнокомандующий план утвердил и дал целых пять суток на подготовку, хотя начавшееся наступление фашистских войск под Сталинградом требовало максимальной активности на других фронтах.
Разведка противника внимательно следила за всеми передвижениями советских войск, поэтому внезапность, как и прежде, исключалась. Но командующий Ленинградским фронтом компенсировал ее более тщательной организацией управления и удвоением количества привлекаемой артиллерии — теперь огонь по врагу должны были вести 600 орудий. И на этот раз советским войскам под покровом темноты удалось форсировать реку шириной в 500 метров!
Противоположный берег Невы озарялся разрывами снарядов, а в траншеях шел ночной бой. Здесь все решалось выстрелом в упор, уколом штыка да ударом малой пехотной лопатки...
Фон Манштейн был вынужден прекратить натиск на Волховский фронт и, вновь развернув три свои дивизии на 180 градусов, бросить их против захваченного ленинградцами плацдарма. Жестокие бои шли и на земле, и в воздухе. Вражеские атаки следовали одна за другой, иногда фашисты прорывались даже к командным пунктам двух противостоявших им ослабленных дивизий, и тогда в схватку вступали офицеры штабов. Враг откатывался, но таяли и ряды защитников плацдарма.
Генерал Говоров, постоянно изучая обстановку, пришел к выводу, что войска противника, предназначенные для захвата Ленинграда, обескровлены и измотаны. Штурм города невозможен, и плацдарм — «пятачок», как средство сковывания сил фон Манштейна, теряет смысл. Следовательно, большую часть войск оттуда необходимо эвакуировать.
План отхода был детально разработан и в ночь на 8 октября осуществлен столь четко, скрытно и быстро, что противник так и не успел заметить семь сотен лодок, плотов и понтонов, совершавших рейсы через Неву буквально у него под носом. В то же время эвакуация войск
не означала оставление плацдарма: политый кровью «пятачок» земли был тщательно прикрыт минными заграждениями и огнем с исходного берега, а для обороны его осталось подразделение автоматчиков...
Летние сражения 1942 года окончательно изменили соотношение сил под Ленинградом в пользу советских войск. Но свежая память о былых победах мешала фашистским генералам верно оценить обстановку, и они все еще не оставляли надежду овладеть городом. Правда, теперь на смену идее решительного штурма им пришла мысль задушить город блокадой. Для этого следовало всего лишь перерезать единственную транспортную артерию, питавшую город, — «Дорогу жизни» через Ладожское озеро.
Объектом удара был выбран небольшой гранитный остров Сухо, где располагался маяк; гитлеровские штабисты поняли, что тот, кто владеет островом, контролирует путь через Ладогу. С этой целью в северо-западной части озера началось формирование флотилии из десантных барж с 88-мм пушками, десантных, торпедных и сторожевых катеров. Командиром флотилии был назначен подполковник Зибель.
Но генерал Говоров, предугадав замысел противника, распорядился установить на острове батарею 100-мм пушек под командованием старшего лейтенанта Гусева.
В ночь на 22 октября подполковник Зибель повел свою флотилию в составе 30 кораблей с десантом на борту к острову Сухо. Однако наблюдатели советских дозорных катеров помешали ему достичь внезапности: в 7 часов утра они обнаружили силы противника, уже шедшие в боевом порядке. И хотя радиостанция защитников острова была разбита первым же вражеским снарядом, корабли и самолеты получили приказ идти туда, где начался ожесточенный бой.
Советские артиллеристы попали в катер и десантную баржу, затем повредили еще одну, а две загнали на рифы. В схватку вступили и два крохотных советских дозорных катера — им удалось потопить одно судно противника. Но силы были слишком неравны, а плотность вражеского огня столь велика, что большинство из защитников острова получили ранения в первые же минуты боя. А тут еще фашистское командование бросило на помощь своей флотилии авиацию, после ударов которой началась высадка десанта. Полетели гранаты, на крохотном пятачке суши начались яростные рукопашные схватки.
Отдельные группы фашистов смогли пробиться к орудиям и заложить под них заряды, но контратакой советских бойцов во главе с инженером Мельницким они были уничтожены. Тем временем другой части защитников острова во главе со старшим лейтенантом Гусевым и сержантом Мартыновым удалось оттеснить противника к западному берегу острова. В 9.00 советская авиация нанесла удар по кораблям Зибеля, и фашисты поняли, что их замысел окончательно провалился.
Остатки десанта бросились к своим катерам, и вся флотилия стала полным ходом отходить на северо-запад. Но на ее перехват уже устремились советские катера и канонерские лодки. Лишь 13 поврежденным кораблям противника кое-как удалось доползти до своих баз.
