Суворов заботился не только об обучении своего полка, но – что было очень редко в его время – и о воспитании. Он организовал две школы – для дворянских и для солдатских детей– и сам сделался преподавателем в обеих. Это свидетельствует о подлинном демократизме и колоссальной энергии Суворова, при всей своей разносторонней деятельности находившего время для преподавания.
Кроме школы, были выстроены полковые конюшни и разбит сад. Любопытно, что Суворов заботился также об эстетическом воспитании, и школьники-дворяне однажды разучили и поставили пьесу. Довольно крупные издержки, связанные со всеми перечисленными мероприятиями, покрывались главным образом за счет сбережений в хозяйстве полка. Часть их, однако, Суворов покрывал и из собственных средств.
Таким образом, во всей системе обучения Суздальского полка тесно переплетались элементы воспитания духа (в смысле развития высших боевых качеств) и тщательного обучения военной технике. Свои взгляды на боевую подготовку войск, Суворов изложил в особом наставлении, которое до сих пор было известно в литературе под названием «Суздальское учреждение».
В настоящее время, однако, имеются значительно более точные и подробные сведения об этом чрезвычайно интересном документе, так как в Артиллерийском музее (г. Ленинград) отыскан экземпляр его. Исследовавшие рукопись историки пришли к выводу, что она написана зимой 1764/65 г.г. Общее название рукописи: «Полковое учреждение».
Этот документ – размером свыше 50 рукописных страниц – представляет собою свод правил по управлению и обучению полка. В нем имеются следующие главы: 1) О караулах, 2) О экзерцировании, 3) О убранстве и чистоте, 4) О воинском послушании, распорядке и должностях, 5) О лагере, 6) О непременных квартирах.
Неся караульную службу в столице, солдаты и офицеры Суздальского полка должны были в совершенстве знать все церемониалы. Между тем, петровский устав не заключал в себе подробностей несения этой службы. Содержащаяся в «Полковом учреждении» инструкция явилась в этом смысле как бы дополнением к уставу Петра I; ряд пунктов этой инструкции вошел впоследствии в воинские уставы. Предусмотренные инструкцией Суворова церемониалы преследуют цель развить чувство ответственности, побудить караульного проникнуться сознанием важности порученного ему дела.
Важнейшей главой «Полкового учреждения» является вторая, посвященная строевому обучению. Особое внимание здесь уделено обучению рекрут. Наставление дает офицеру указание, как нужно обучать и чему уделять наибольшее внимание. Оно требует придания рекруту хорошей выправки, «чтоб оные имели на себе смелой военный вид», главное же, освоения им основных правил солдатского ремесла: «дабы солдат ко всякому движению и постановлению фронта против неприятеля искусен был», а также был бы обучен «скорой и исправной стрельбе». Таким образом, в центре внимания стоит не парадная сторона, а обучение боевым построениям и меткой стрельбе.
То обстоятельство, что «Полковое учреждение» не требовало знания солдатами изощренных тонкостей различных «парадировок», делало возможным скорое обучение: ротному командиру давался на прохождение с рекрутом всей программы один месяц.
Примечательна четвертая глава наставления. В ней утверждается великое значение воинской дисциплины и вместе с тем – заботы командира о своих подчиненных. «Вся твердость воинского правления основана на послушании, которое должно быть содержало свято. Того ради никакой подчиненный перед своим вышним на отдаваемый какой приказ да не дерзает не токмо спорить или прекословить, но и рассуждать».
Такими словами начинается первый параграф этой главы.
А четвертый параграф гласит, что ротный командир «к своим подчиненным имеет истинную любовь, печется о их успокоении и удовольствии, содержит их в строгом воинском послушании и научает их во всем, что до их должности принадлежащем».
В эпоху, когда повсеместно считалось обязательным подвергать солдат за всякую провинность тяжким, унизительным наказаниям, автор «Полкового учреждения» требовал: «В обучении экзерциции и прочего… чтоб поступаемо было без жестокости и торопливости», а в другом месте пояснял-. «Умеренное военное наказание, смешанное с ясным и кратким истолкованием погрешности, более тронет честолюбивого (в смысле дорожащего честью. – К. О.) солдата, неужели жестокость, приводящая оного в отчаяние».
«Полковое учреждение» не хочет, лишать солдата того, что доставляет ему радость. Но и здесь требуется соблюдать благоразумие, избегать общения солдат с людьми, которые могут научить его «подлым поступкам, речам и ухватке». В связи с этим, например, «нижним чинам вино и прочее пить не запрещается, однако не на кабаке, где выключая что ссоры и драки бывают, и военный человек случается во оные быть примешен».
Наставление заканчивается требованием непрестанного, деятельного обучения, благодаря чему люди «праздность и леность навсегда убегать привыкнут», и всякий «при всяком случае будет бодр, смел, мужествен и на себе надежен».
Таковы основные черты «Полкового учреждения» – достойного предшественника оформившейся спустя тридцать с лишком лет другого наставления: «Науки побеждать». Основные положения этого знаменитого суворовского наставления отчетливо видны уже в инструкции, разработанной молодым командиром Суздальского полка.
Будучи простым и приветливым в обращении с солдатами, Суворов проявлял в то же время большую требовательность и сурово взыскивал за нарушение дисциплины. «Дружба – дружбой, а служба – службой» – таково было его правило. Существует рассказ, что одному генералу, очень часто твердившему о своих дружеских чувствах к Суворову, Александр Васильевич велел записать: «Дружба и служба суть две параллельные линии, никогда не пересекающиеся». В одном приказе он прямо предписывает «в случае оплошности взыскивать и без наказания не оставлять, понеже ничто так людей ко злу не приводит, как слабая команда».
Екатерининские военные деятели и чиновники, в большинстве своем тупые и ограниченные служаки, не могли понять преимущества и всего огромного значения проводимой в Суздальском полку новой системы… Суворов не имел – да и не искал – сильного покровителя, который заставил бы обратить внимание на него и его идеи, а без этого в екатерининскую эпоху трудно было чего-либо добиться. Так как о Суворове все-таки уже заговорили, правящая клика попыталась отмахнуться от него, создав ему репутацию оригинала. Придравшись к отдельным шероховатостям и преувеличениям, встречавшимся в суворовской системе, стали говорить о нем как о способном «чудаке», не заслуживающем, однако, серьезного отношения. Указанием на внешнюю парадоксальность его поступков эти люди пытались скрыть глубокий смысл проводившихся Суворовым реформ.
