В поисках исцеления от тоски супруги поехали в Италию, затем в путешествие по Европе. Но неизбежно возвращение – и снова жизнь вместе, уже постылая, и яростные ссоры Любови Дмитриевны с Александрой Андреевной. Блок заявлял, что съедет от матери и жены на другую квартиру. Но он не съехал, зато снова сбежала жена.
Любовь Дмитриевна стала одним из инициаторов создания «Товарищества актеров, художников, писателей и музыкантов», вместе с новой театральной труппой поселилась в Териоках, в Финляндии, сошлась со студентом-юристом, который был на девять лет ее моложе. Это был первый ее так называемый «дрейф». Впоследствии, затосковав, она не раз «уходила в дрейфы» – то есть переезжала к очередному любовнику. Но когда страсть утихала, Любовь Дмитриевна возвращалась к мужу.
Александр Александрович мучительно тосковал, когда Любовь Дмитриевна уезжала на гастроли или «уходила в дрейфы». Писал ей нежные письма. И она тоже тосковала о нем в разлуке. Но вместе жить они не могли – как не могли и окончательно расстаться. Впрочем, верность ей он также не хранил: ходил к проституткам, проводил ночи с поклонницами его таланта, жаждущими особой близости к кумиру. А потом и вовсе смог «соединить земное и небесное» в любви к оперной певице Любови Александровне Андреевой-Дельмас.
Блок увидел Андрееву-Дельмас в роли Кармен и влюбился. Он посвятил певице цикл стихов «Кармен». Очаровал и соблазнил ее. Они стали любовниками, и можно утверждать, что только с ней поэт познал простое человеческое счастье, только ее он любил и душой, и телом, не испытывая при этом никакой дисгармонии.
Однако главной женщиной для Блока, его неизбывным наваждением все равно оставалась Любовь Дмитриевна. Он говорил, что Люба для него – «святое место в душе». Что в жизни его были только две женщины: Люба – и все остальные. «Остальных» к концу жизни Блок насчитал более трехсот…
Александр Блок принял революцию со всеми ее ужасами, в которых видел какую-то странную красоту – и которые считал временными трудностями, пеной, всплывшей на бурных волнах. Но волны отхлынут, и мир увидит новое, прекрасное государство, основанное на принципах свободы, равенства и братства! Да, Блок искренне верил в это. Он воспевал революцию и осуждал эмигрантов, в том числе своих бывших друзей. Поэтессе Надежде Павлович он как-то сказал: «Я могу пройти незаметно по любому лесу, слиться с камнем, с травой. Я мог бы бежать. Но я никогда не бросил бы России. Только здесь и жить и умереть». Любовь Дмитриевна во время войны была сестрой милосердия на фронте, а когда приехала в Петроград и обнаружила, в какой разрухе, в каком неустроенном, голодном быте вынужден существовать Александр Блок, – бросила все и решительно взялась за устройство его дел. Она постаралась обеспечить мужу комфортное существование, сама рубила дрова и топила печку, добывала продукты, она организовывала его поэтические вечера в кабаре «Бродячая собака» и сама там выступала… Но Блок уже был серьезно болен. Мучился от лихорадки, слабости, бессонницы, от болей во всем теле. Врачи не могли поставить точного диагноза. Ему предлагали выехать для лечения за границу – он отказывался.
Лев Бакст. Портрет Андрея Белого. 1896 год
Во многом благодаря активности Любови Дмитриевны на тяжелое положение Блока обратили внимание такие влиятельные деятели культуры, как Луначарский и Горький. Легенда о том, что Блок якобы умер от голода – не более чем легенда, придуманная русскими эмигрантами – теми самыми, которых Александр Александрович так презирал за бегство из страны. На самом деле в последние месяцы Блоки получали неплохой паек. Без мяса, правда, но мяса тогда не было ни у кого. Надежда Павлович вспоминала: «Врачи считали, что психически он болен безнадежно, а физическое выздоровление не исключено. Продуктами во время болезни он был относительно обеспечен. Разговоры о смерти от голода – вздор…» Последние месяцы жизни Блока были для Любови Дмитриевны очень трудными. У Александра Александровича случались приступы ярости, во время которых он все ломал и крушил, даже любимые вещи. Ярость уходила – и на смену являлись приступы такой боли, что крики его были слышны в квартире соседей. Лекарства, которые Любовь Дмитриевна для него доставала, Блок однажды швырнул в печку. Он вел себя так, будто не хочет выздоравливать, не хочет жить. Любовь Дмитриевна ухаживала за ним самоотверженно и кротко. Стерегла его покой, как Цербер. Не пускала к нему знакомых, после визита которых Блоку, по ее наблюдениям, становилось хуже. Но позволяла его последней возлюбленной, Любови Андреевой-Дельмас, посещать Александра Александровича: ведь присутствие «Кармен» его успокаивало и повышало ему настроение.
Любовь Дельмас в роли Кармен
Когда наконец Блок согласился поехать на лечение в санаторий в Финляндию, выяснилось, что правительство не желает его выпускать. Любовь Дмитриевна снова принялась хлопотать. Горький и Луначарский несколько месяцев вели дебаты в Кремле, добиваясь возможности выезда для Блока. Наконец 7 августа 1921 года пришел загранпаспорт – и в этот же день Александр Александрович Блок скончался. Перед смертью он позвал мать и жену, попросил, чтобы они стали по обе стороны от него, взял их за руки… Потом вдруг резко вытянулся, запрокинул голову – и умер. Мать и жена, всю жизнь ненавидевшие друг друга, постоянно ссорившиеся – едва ли не до рукоприкладства! – теперь обнялись и вместе рыдали над его телом. Потом Любовь Дмитриевна опомнилась, оповестила знакомых о кончине поэта, организовала чтение псалтыри над покойным.
«7 августа 1921 года пришел загранпаспорт, – и в этот же день Александр Александрович Блок скончался. Мать и жена, всю жизнь ненавидевшие друг друга, постоянно ссорившиеся – едва ли не до рукоприкладства! – теперь обнялись и вместе рыдали над его телом».
Хоронил Блока, кажется, весь Петербург. «Несли на Смоленское кладбище в открытом гробу через невские мосты. По дороге прохожие спрашивали: «Кого хоронят?» – «Александра Блока». Многие вставали в ряды и шли вместе с нами. В соборе на кладбище заупокойную обедню пел хор бывшего Мариинского театра. Потом прощались, потом положили его под старым кленом и поставили белый высокий крест», – рассказывала Надежда Павлович. Александра Андреевна и Любовь Дмитриевна уже не разлучались. Они нуждались друг в друге, чтобы бесконечно говорить о покойном Сашеньке. Жили трудно: их уплотнили, квартиру превратили в коммунальную, потом Блока перестали издавать, не было денег… Подруга Любови Дмитриевны, Агриппина Ваганова, устроила ее работать в Хореографическое училище при бывшем Мариинском театре. Любовь Дмитриевна преподавала историю балета и стала признанным специалистом в этой области. Она написала книгу «Классический танец. История и современность». И еще одну: книгу мемуаров «И быль и небылицы о Блоке и о себе». Любовь Дмитриевна сознавала, что была плохой женой великому поэту, – и решила стать ему достойной вдовой. После смерти Блока у нее не было ни одного любовника. Она заботливо опекала его мать. Преждевременно состарилась. И все вокруг давно забыли, что эта преподавательница истории балета когда-то была Прекрасной Дамой.
