В действительности, как я уже знал, немецкое командование отказалось от захвата Бухареста ввиду быстрого продвижения наступающих войск 2-го Украинского фронта, которые 20 августа вышли к Плоешти, а 31 августа вступили в столицу Румынии. Когда я сказал об этом генералу, он неохотно признал, что советские войска помогли румынам. Затем речь зашла о вечной дружбе наших народов и подлости милитаристов.
— Мудрая политика короля Михая, — продолжал генерал, спасла Румынию от ограбления. Король не дал фашистам уничтожить евреев. Если бы Румыния оказала в начале войны сопротивление Гитлеру, то была бы оккупирована и все ее материальные ресурсы были бы использованы Германией.
— Конечно, — продолжал он, — Антонеску принес много вреда и страданий румынскому народу, но он мог бы сократить только долю участия Румынии в войне, не больше, — закончил свое объяснение генерал.
Это все в прошлом. Сейчас мы должны общими усилиями покончить с общим врагом, — заметил генерал Миловский.
Пока мы разговаривали, адъютант генерала принес все нужные бумаги. Мы распрощались.
По дороге в Крайову опять проезжали мимо многочисленных поместий. Основные части советских войск уже были далеко на севере и на западе. В Румынии базировался лишь незначительный гарнизон для обеспечения коммуникаций.
Профашистская администрация по-прежнему оставалась на местах, оставались и многочисленные румынские части. Ими руководили все те же помещики в духе ненависти к Советскому Союзу.
В связи с работой нашей авиации в интересах Народной Освободительной армии Югославии, я часто бывал на аэродромах и видел, что там царили «королевские» порядки, которые были до прихода Красной Армии. Однажды на наших глазах румынский офицер ударил по лицу провинившегося солдата. Мы не выдержали и подошли. Лейтенант, как ни в чем не бывало, отдал нам честь.
— Как вы посмели ударить солдата, да еще в нашем присутствии, — обратился я к нему. Он нагло улыбнулся и ответил:
— Солдат не выполнил приказ.
Мы добились удаления офицера с аэродрома.
Наше заступничество вызвало двоякую реакцию: командир части, хотя и перевел куда-то офицера, и якобы наложил на него взыскание по указанию начальника румынского гарнизона, на нас стал смотреть еще более косо. Солдаты же были полны дружелюбия.
Мне удалось быть свидетелем следующей сцены. Однажды в центре Крайовы мы стояли, ожидая сигнала регулировщицы, перекрывшей движение. Вдруг раздалась автоматная очередь. Румынский офицер упал. Оказалось, что мимо него проходил наш красноармеец, который не отдал ему чести, полковник ударил красноармейца. Это увидела регулировщица и, выпустив очередь в румынского полковника, продолжала спокойно работать дальше.
Дом Василиу
Для того, чтобы достать необходимое помещение, мне пришлось обращаться к румынским властям: коменданту и в Управление полиции. Когда в сопровождении одного офицера я появлялся или покидал эти учреждения, на меня обращали мало внимания. Пришлось взять себе в сопровождение двух автоматчиков-партизан, одетых в форму Красной Армии, со звездами на пилотках. Румынские власти стали более податливы.
Мы присмотрели особняк бывшего министра внутренних дел Румынии, военного преступника Василиу. В особняке проживала его жена с челядью. Охрана состояла из полицейских и, несмотря на предъявление ордера гражданских властей, нас не впустила. Я решил с одним из офицеров Миссии съездить в Управление полиции.
Работая еще в одном из отделов штаба Украинского военного округа, я имел некоторое представление о румынской полиции: жестокой, коварной, состоящей из физически сильных и грубых мужчин. Но хозяевами в городе были уже не они.
Мы вошли в кабинет начальника полиции. Ковры, чистота и тишина… Была вторая половина дня, лучи солнца проникали через открытые окна.
Высокий, в меру тучный, в гражданском костюме начальник полиции подобострастно улыбался, когда мы представлялись, как офицеры части ПВО Красной Армии (так мы маскировали нашу Миссию в Румынии).
Я изложил суть дела, и подобострастная улыбка на лице начальника сменилась гримасой.
— Без указания из Бухареста я не имею возможности пустить вас в дом Василиу. Он арестован, суда еще не было и я имею указание охранять его супругу.
— Но нам этот дом нужен для обеспечения противовоздушной обороны города, — сказал я.
— Я готов предоставить вам другой и даже больший, — ответил начальник полиции.
— Но положение дома Василиу является для нас наиболее удобным.
— Ничего не могу сделать без указания из Бухареста, отрезал начальник полиции.
— А вы свяжитесь со своим начальником, и получите нужную вам санкцию, — посоветовал я.
— Я вас очень прошу занять другой дом и оставить в покое госпожу Василиу. Звонить в Бухарест я не могу, потому что уже получил указание охранять госпожу Василиу…
Напротив меня в сторонке стоял верзила в полицейской форме, вошедший вместе с нами. Я решил не продолжать спор. В этом доме начальник полиции чувствовал себя еще хозяином. Как охранялось полицейское управление, мы уже успели заметить. Но то, что начальник полиции был в гражданском, свидетельствовало о том, что за пределами управления, он не чувствует себя спокойно в форме.
— Хорошо. Мы сами запросим Бухарест, а сейчас готовы осмотреть предлагаемый вами дом, — согласился я.
— Я пошлю с вами нашего представителя. Он нажал одну из многочисленных кнопок у себя на столе. В кабинет влетел еще один рослый полицейский. Начальник полиции сердито отдал ему приказание и обратился ко мне:
— Я распорядился показать вам два дома.
Представитель начальника, еще один полицейский и мы отправились осматривать дома. Они были хороши, но хуже, чем особняк Василиу.
Осматривая второй дом, я передал бойцу из команды Тищенко, чтобы он ехал в Миссию, взял еще три-четыре автоматчика и прибыл к дому Василиу.
На обратном пути остановились у дома Василиу, где уже было четверо автоматчиков из группы Тищенко.
— Прикажите открыть ворота, — передал я через переводчика представителю начальника полиции.
— Не имею права, ответил тот.
— Тогда открываем в вашем присутствии сами. А если охрана окажет сопротивление, мы ее снимем и вы будете отвечать.
Глядя на хорошо вооруженных и решительных автоматчиков, представитель полиции распорядился открыть ворота и мы вошли во двор.
Вместе с полицейскими и будущей вдовой военного преступника начали осмотр дома.
В гостиной висел большой семейный портрет королевской фамилии и бывшего владельца особняка генерала Василиу. Король на портрете выглядел куда более молодым и мужественным, чем на самом деле, когда я его видел совсем близко. Основным его качеством была надменность. Лицо же его матери несло на себе печать иезуитской хитрости.
