Налеты не проходили безнаказанно для врага. 23 июля наши истребители на виду у всего города сбили над морем и берегом два "хейнкеля". Уничтожались бомбардировщики и зенитчиками, которые, как я узнал при знакомстве с ними, вели боевой счет еще с четвертого дня войны — тогда сбила под Одессой первый фашистский самолет, не подпустив его к городу, батарея лейтенанта Василия Тарасенко из 638-го зенитно-артиллерийского полка.
Но отражать массированные налеты было далеко непросто, хотя Одесса и имела сильную по тому времени, созданную до войны противовоздушную оборону. Город и важные объекты в его окрестностях (в том числе насосную станцию в Беляевке, питавшую одесский водопровод) прикрывала 15-я отдельная зенитно-артиллерийская бригада полковника И. Т. Шиленкова. Свой полк зенитчиков был у военно-морской базы. В систему ПВО входили дивизион аэростатов заграждения, прожекторный батальон и другие подразделения.
С первых дней войны зенитные батареи заняли огневые позиции на многих площадях и бульварах. А командный пункт одного подразделения находился, между прочим, на сцене знаменитого Одесского оперного театра. Само здание этого театра — гордость города — было в числе объектов, защите которых от вражеских бомб уделялось особое внимание.
Однако в системе ПВО обнаруживались слабые места. Не было предусмотрено, например, оповещение о приближении воздушного противника со стороны моря, а вражеские бомбардировщики часто появлялись именно оттуда.
Этот пробел устранили: морское командование выделило пять старых катеров, снабдило их рациями, и катера стали нести противовоздушный дозор, дрейфуя милях в двадцати от побережья. Обстановка подсказала также, что самые мощные зенитные орудия — 85-миллиметровые — целесообразно поставить ближе к берегу моря.
Когда фронт подошел к Днестру, стало плохо с оповещением уже не на море, а на суше: система дальних постов ВНОС, развернутых у границы, перестала существовать. Но с этим ничего нельзя было поделать и оставалось выигрывать время за счет более высокой боевой готовности сил и средств ПВО.
Зенитчики настойчиво изучали тактику врага, совершенствовали свое мастерство, и их огонь становился все эффективнее. Недаром те немецкие самолеты, которые первыми прорывались к городу, старались сбросить бомбы на наши зенитные батареи. Артиллеристам нередко приходилось менять огневые позиции.
Если зенитной артиллерии в Одессе оказалось немало, то самолетов-истребителей не хватало.
Когда я входил в курс дел Приморской армии, создалось, помню, ощущение, что тут больше авиационных начальников, чем самой авиации. Был начальник ВВС армии- живой и энергичный комбриг Виктор Петрович Катров, имевший, как положено, свой штаб. В Одессе же находились тогда командование и штаб 21-й смешанной авиадивизии. Но из ее боевого состава в полосе Приморской армии базировался уже только один полк — 69-й истребительный, которым, собственно, и ограничивались военно-воздушные силы комбрига Катрова. Была, правда, еще группа маленьких флотских гидропланов МБР-2 на Хаджибейском лимане.
А единственный полк истребителей должен был защищать от ударов с воздуха отнюдь не только Одессу. Разбросанные по полевым аэродромам "ястребки" прикрывали отход войск к Днестру и переправы, сопровождали летавшие за Днестр бомбардировщики. Когда севернее Тирасполя противник оказался на левом берегу, истребители 69-го полка понадобились и там — для штурмовки вражеской пехоты. Что и говорить, истребители предназначены совсем не для этого, однако обстановка заставляла тогда использовать их и так.
Но начальник ВВС, распоряжавшийся одним полком, мог чувствовать себя все же лучше, чем начальник автобронетанкового отдела, за которым не значилось пока никаких танков. Катров "болел" за своих летчиков, имевших огромную боевую нагрузку, заботился о них и расчетливо распределял силы полка, стараясь, чтобы наличных шестидесяти самолетов хватило на все задания.
Как-то он свозил меня на маленький аэродром вблизи Одессы, один из тех, на которых рассредоточились две оставленные для прикрытия города эскадрильи (две другие были у Днестра).
Аэродром — неприметная площадочка у бесконечного, шумящего на ветру кукурузного поля. По краю расставлены замаскированные сетью и зелеными ветками кургузые И-16 (это в полку основная боевая машина, других немного). Летчики дежурных самолетов — в кабинах, готовые с места выруливать на взлет. Да и остальные держатся поближе к своим "ястребкам".
У летчиков загорелые юные лица. Сплошь лейтенанты, должно быть, всем лет по двадцать. Увлеченно, с азартом стали рассказывать про схватки с бронированными, огрызающимися огнем "хейнкелями", к которым сперва не знали как подступиться.
— После того как звено лейтенанта Топольского сбило на подходе к порту сразу два "хейнкеля", дело, конечно, пошло веселее, — комментирует Виктор Петрович Катров, — Вчера тоже неплохо получилось… Только чтоб не зазнаваться! — грозит комбриг пальцем, оборачиваясь к летчикам.
Накануне шестерка истребителей перехватила девять бомбардировщиков "Хейнкель-111", прорывавшихся к Одессе с суши. Смелой атакой "ястребки" нарушили их строй я сумели сбить три вражеских самолета. Остальные поспешили повернуть назад.
Некоторые участники этого боя сейчас тут. Такие же юные, как остальные. Опыта, конечно, еще мало — воюют недавно, берут, наверное, напористостью, боевым задором. Но уже сбивают фашистских летчиков, которые бомбили не одну страну Европы до того, как заявились к нам.
Летчики рассказали, как штурмовали румынскую кавалерию. Это было еще до моего прихода в штарм. Сами обнаружили при вылете на разведку за Днестр скопление конницы — не меньше полка — в ближних неприятельских тылах. Сами и разгромили ее потом с бреющего полета, убедившись, что скорострельные пушки и авиационные пулеметы неплохо поражают и 'такую, не совсем обычную для истребителей, цель. На фронте тот кавалерийский полк тан и не появился.
— Первая наша крупная штурмовка, — сказал кто-то из летчиков. — Три раза подряд вылетали. Водил майор Шестаков…
— А вот и он, легок на помине! — заметил Катров.
От остановившейся за кустами эмки шагал невысокий плотный командир. Лицо очень молодое, а на гимнастерке- ордена Ленина и Красного Знамени, в петлицах — по две шпалы. Здороваясь с подошедшим майором, комбриг уважительно назвал его по имени-отчеству — Львом Львовичем.
Вот, значит, он какой, майор Шестаков, заместитель командира 69-го авиаполка по летной части. Благодаря Катрову я был уже немного знаком с ним заочно. Знал, что ему всего двадцать пять лет, — в сущности, сверстник рядовых летчиков. Но если те переживают первые свои схватки с врагом, то у него за плечами год войны в Испании: около ста воздушных боев, восемь сбитых фашистских самолетов… За это и ордена, и большое для его возраста звание.
