В день бенефиса афиша сообщала: «В программе 40 номеров». Предполагалось, что каждый артист покажет несколько номеров. Наша фамилия стояла в программе наряду с фамилиями других участников. В воздушном номере в связи с болезнью отца мы работать не могли, но танцевать были обязаны. В тот вечер температура у меня поднялась до 38°, но выступления не отменили. Мы с Мартой исполняли румынский танец; танцевала я с большим трудом, а когда нужно было выполнить движения присядки-ползунка, ноги не выдержали, я упала, и меня унесли с арены. К счастью, через несколько дней я поправилась.
Летом 1924 года мы с Мартой часто устраивали импровизированные цирковые представления на нашем дворе для школьных друзей. Отец одной из наших подруг, Шуры Колчиной, работал на стекольном заводе. Однажды, увидев представление, он предложил нам в свободный от работы день выступить на заводе.
И вот в понедельник, когда цирк не работал, группа девочек на катере отправилась на стекольный завод. Нас провели в небольшой клуб, накормили, помогли подвесить кольца и трапецию. Выступление должно было начаться в шесть часов вечера, после окончания второй смены. А пока мы репетировали, играли, составляли программу и, конечно, очень волновались. Но вот закончилась смена, в клубе собрались рабочие и служащие завода. Бурными аплодисментами встретили они маленьких артисток, и этот теплый прием вселил в нас уверенность в успехе. Мы с Мартой показали четыре или пять номеров и даже сыграли что-то похожее на пантомиму «Иван в дороге», чередуя наши выходы с выступлениями подруг, которые читали стихи и пели.
Концерт прошел очень хорошо и встретил горячее одобрение зрителей. В конце вечера нам устроили банкет — на столе были разложены вареные яйца и колбаса, белый хлеб и топленое молоко, арбузы и дыни. Нам с Мартой все это казалось необыкновенно вкусным, так как в Астрахани мы частенько голодали. Ели мы с большим аппетитом и даже немного взяли домой для родителей.
Потом нам разрешили посмотреть процесс выдувания стеклянной посуды из раскаленной массы, подарили несколько стеклянных игрушек, которые сделали тут же, у нас на глазах.
Через неделю нам предложили опять поехать на завод. Мы с большой радостью приняли приглашение и уже более тщательно подготовились к выступлению.
В декабре 1924 года наша семья переехала в Баку, в цирк, принадлежавший клоунам братьям Л. К. и К. К. Танти и дрессировщику лошадей И. А. Лерри. В этом году на Кавказе стояла небывало снежная и суровая зима. Цирк был старый, деревянный. Почти все артисты жили в своих уборных, находившихся под галеркой. В этих маленьких клетушках целый день горели керосинки, а в небольшие окошки непрерывно дул ветер. На ночь окна закрывали занавесью, а керосинки, боясь пожара, гасили.
В один из дней, когда снегопад достиг таких размеров, что к цирку трудно было подойти, И. А. Лерри приказал всем артистам выйти на уборку снега. Я была очень шустрой девочкой и бегала по всему цирку, то помогая взрослым, то играя с детьми на манеже. Устав от работы по расчистке снега, мои родители собирались обедать. В комнате было тесно и жарко от керосинки. Только я успела раздеться, как мы услышали крики: «Пожар! Пожар!» Отец распахнул дверь, пламя уже пылало рядом с нашей уборной. Взяв меня и Марту за руки, отец схватил свою шубу и выбежал на улицу. Мама замешкалась, укутывая больную Клару. Пробегая через манеж к главному входу, мы увидели, как рухнул помост раковины оркестра. Бросив шубу в снег, отец поставил нас на нее, так как мы были в одних чулках, и велел ждать, пока он не вернется с мамой. Пламя охватило цирк с поразительной быстротой, горели уже боковые стены и купол. Здание разрушалось на наших глазах, а родители не появлялись. Когда упал купол, мы заплакали, решив, что пламя поглотило наших родителей и сестру. Нас все утешали. Только увидев родителей, пытавшихся вместе с другими артистами отыскать среди груды угля железные части реквизита номера, мы успокоились. Несчастье, постигшее всех артистов, было огромным. Вещи спасти не удалось, хорошо еще, что не погибли люди. Оказалось, что в уборной артиста Коваленко упала горевшая керосинка, от нее-то и возник пожар.
После пожара всех нас поместили в большой зимний спортивный зал, поставили кровати, столы, стулья. Большинство артистов прожило здесь несколько месяцев. Поступить в другие цирки было невозможно — весь реквизит, все костюмы сгорели, а без этого никуда не брали. Хорошо, что товарищи пришли на помощь. Из разных цирков стали поступать деньги для погорельцев, и со временем пострадавшие артисты смогли восстановить свои номера.
Первый самостоятельный номер
В начале 1925 года вся труппа, оправившись после пожара, переехала в Тифлис. Директорами цирка стали братья Танти. Программа была дополнена номерами: «Воздушный полет» Донато (в афише писали: «Четыре черта»), «Икарийские игры» исполняла труппа Тафани, дрессированных собачек показывала Рудини, и, кроме того, выступали воздушные гимнасты Мария и Александр Ширай.
Супруги Ширай в то время снимались в кино и выступали в цирке не каждый день, но это были подлинные премьеры цирка. При первом же появлении на манеже они завоевали симпатии зрителей. Шелковое трико подчеркивало великолепную фигуру Александра Николаевича; его партнерша, Мария Казимировна, рядом с ним выглядела необыкновенно женственной. Их номер на воздушной рамке очень походил на наш и трюками не мог меня поразить, но их подача и артистичность исполнителей произвели на меня большое впечатление. Впервые я не то чтобы осознала, но почувствовала громадную разницу между тем, как делают свои номера ремесленники, даже очень квалифицированные, и настоящие артисты-художники. И теперь я стремилась быть такой актерски выразительной, такой же пластичной, как Ширай. Эти красивые и великолепные артисты сделались моими кумирами.
Мои родители вскоре подружились с семьей Ширай. Супруги Ширай были людьми интеллигентными, культурными, что так редко встречалось в ту пору среди цирковых артистов. Будучи отличной балериной, Мария Казимировна ежедневно преподавала нам, детям, балетный станок. У, нее занимались Нона и Витя Тафани, Валя и Тамара Донато (Валентина впоследствии со своим мужем Михаилом Волгиным сделала новаторский воздушный номер «Летающая торпеда») и мы с Мартой. Все с большим увлечением занимались балетом, старались не пропустить уроков.
В этой же программе выступали Софья Жозеффи и Павел Есиковский — исполнители главных ролей в фильме «Красные дьяволята». Несмотря на то, что Павел Максимович Есиковский удачно сыграл главную роль в фильме и завоевал благодаря этому всесоюзную известность, он остался верен цирку, работал в нем сначала акробатом, а потом рыжим клоуном. Софья Жозеффи выступала в цирке недолго — ее номер на одинарной проволоке был неинтересен. Вскоре она перешла на работу в Тифлисскую киностудию.
