Директория сама уже начала побаиваться своего победоносного генерала, который в Италии играл роль настоящего диктатора, тем более, что он сам содержал свое войско, конечно путем военных реквизиций, так как французская казна была пуста. Естественно, что при таких условиях, он мог проявить свою независимость и мог открыто смеяться над планами военных операций, которые послала ему директория, и, совершенно игнорируя ее, вести дипломатические переговоры.
Итальянский поход положил начало славе Наполеона, дальнейшие же события только укрепляли его положение и содействовали его возвышению. Задатки цезаризма особенно ясно обнаружились в нем в Италии, и далее они могли только развиваться все более и более.
Когда директория пробовала оказывать ему сопротивление, так как ее внешняя политика, бывшая в сущности политикой Наполеона, подвергалась яростным нападкам, то Наполеон грозил отставкой, и директора смирялись и шли на уступки, потому что в армии Наполеон уже сделался кумиром, и солдаты готовы были идти за ним в огонь и воду.
Война кончилась миром в Кампо-Формио, выгодным для Франции, и полным посрамлением ее противников, Австрии и старой Германии. Этот мир послужил также основой будущего властительства Наполеона, сделавшегося полным господином положения. В побежденной стране он расположился как Цезарь, вводил контрибуции и налоги и организовал новое государство на развалинах старой Италии. У него была уже собственная резиденция — во дворце Монтебелло — в Милане, где он окружил себя пышным двором. Туда приехала к нему Жозефина, его сестры, мать и братья. Кроме них, конечно, съехались туда и много других людей — его восторженных поклонников, льстецов и просителей, как всегда составляющих свиту каждого, кто стоит на пути к власти и славе. Всем хотелось погреться в лучах новой восходящей звезды.
Возвышение Наполеона. — Египетский поход — Абукирская битва. — Возвращение во Францию и встреча в Аяччио. — Наполеон и Сиейс. — Переворот 18-го брюмера.
Наполеон совершенно расходился во взглядах с директорией, которая, как ни старалась, но не могла подчинить его себе. И хуже всего было то, что она еще вынуждена была благодарить его. Когда ему попробовали только высказать порицание, то он ответил именем 80.000 солдат, что уже прошло время, когда адвокаты и болтуны могли гильотинировать солдат! Республиканская партия, опасавшаяся роялистов, замышлявших восстановление монархии, обратилась за помощью к Наполеону, и он послал в Париж своего генерала Ожеро, который в согласии с тремя директорами, произвел известный переворот 18-го фрюктидора (4 сентября 1797 г.), опять окружив солдатами Тюльерийский дворец. Из обоих советов были исключены наиболее оппозиционные члены и, кроме того, двое директоров отправлены в изгнание. Новая же директория, обязанная всем Наполеону, конечно, уже не смела идти ему наперекор ни в чем. В Париже, куда он вернулся с лаврами победителя, ему был оказан восторженный прием. Официальные круги устраивали в честь его блестящие празднества, и все партии наперерыв старались привлечь его на свою сторону, считая его своим. Но, в сущности, он никогда не принадлежал ни к какой партии, и поэтому каждая могла заявлять на него притязания.
Париж ликовал и чествовал Наполеона. Французский институт избрал его своим членом, а улица, в которой он жил, была названа улицей Победы. В военном же отношении он поразил весь мир, и его стратегия была признана классической и положена в основу всей теории военного искусства. Но сам Наполеон вел себя очень сдержанно и в своих речах всегда говорил о своей преданности революции, республике и конституции III года. Директория боялась его, но в то же время уже не могла без него обходиться, а Наполеон прекрасно видел, что она вступила на наклонную плоскость, которая должна была привести ее к погибели.
Зиму 1797-98 года Наполеон провел в Париже, и директория исполняла все, на что укавывал ей Наполеон. Он послал приказ генералу Бертье занять Рим и выработал план военного вмешательства в дела Швейцарии. В Раштате, куда он поехал в качестве уполномоченного Франции для переговоров с Германией о мире, он вел себя очень надменно, подсмеивался над владетельными князьями и публично прогнал шведского уполномоченного графа Ферзена за то, что тот был другом Марии Антуанеты. Этим Наполеон подчеркивал свою преданность революции. Но в интимных разговорах он уже тогда говорил не стесняясь, что не верит в республику во Франции и что не для нее он служит! По некоторым известиям, ему хотелось тогда войти в состав директории, но директория боялась его и очень желала бы услать его подальше, поэтому она с радостью ухватилась за его предложение снарядить военную экспедицию в Египет, чтобы нанести удар английскому владычеству на море. Наполеон мог навязать Европе свои условия мира, но Англия, бывшая его самым сильным противником, еще не сложила оружия. В Англии он видел традиционного врага и соперницу Франции, и оба народа пылали друг к другу национальной ненавистью. Но высадку в Англии Наполеон считал неблагоразумным актом и поэтому отказался от нее, в виду того, что Англия господствует на морях. Англии надо было нанести удар с другой стороны и, посредством завоевания Египта, открыть более кратчайший путь в Индию, нежели пут вокруг Африки и мыса Доброй Надежды.
Египетский поход был решен, и Наполеон отправился туда с отборными военными силами, поставив себе целью разрушить влияние Англии и захватить в свои руки господство на Средиземном море. Конечно, надо было постараться прежде всего не возбуждать подозрительности турецкого султана. С султаном Франция, как монархическая, так и республиканская, неизменно поддерживала дружбу, тогда как Россия и Австрия всегда были соперницами Турции. Египет же был только номинально под властью султана, фактически же он находился в руках мамелюков, представлявших нечто вроде египетских феодалов и угнетавших туземное население. Наполеон уверил султана, что как добрый друг турок, он намерен смирить мамелюков, поднять благосостояние его египетских подданных и возвысить значение Ислама. Таким образом он заручился сочувствием султана и быстро и таинственно сделал все приготовления для своей экспедиции. Счастье помогало ему, так как Нельсон, стороживший его со своим флотом, не заметил, вследствие туманов и бурь, французской эскадры, вышедшей из Тулона с сорока тысячами солдат, и Наполеон мог без помехи продолжать свой путь дальше. Он достиг Александрии и без малейшего промедления высадил свои войска, несмотря на то, что день уже склонялся к вечеру, и море было бурное. На следующее же утро Александрия была взята, и Наполеон тотчас же обратился с воззванием к арабам и коптам, в котором заявлял, что он явился, как почитатель Ислама и пророка и друг падишаха, с целью избавить его верноподданных от тирании мамелюков. С мамелюками, впрочем, ему не так трудно было справиться. Это был не народ, а просто фанатичная и отважная конница, не превышающая численностью 10.000 человек. Некогда она составляла придворную стражу калифа. Вооружены мамелюки были плохо, старыми ружьями, и почти не имели пушек, поэтому и не представляли такой силы, которая была бы страшна Наполеону. Гораздо опаснее были для него враждебные силы природы: песчаная пустыня, палящий зной, отсутствие воды и недостаток провианта, производившие гораздо большие опустошения среди солдат, нежели пули мамелюков. Но Наполеон сам переносил с солдатами все лишения и поддерживал в них энтузиазм. Когда у пирамид они встретили мамелюков, то он обратился к своим солдатам со следующими словами: «Солдаты! Сорок веков глядят на вас с высоты этих пирамид!»..
