Нежелание расставаться с мундиром можно объяснить еще и тем, что для многих с отставкой заканчивался период их официальной значимости, которую давал крупный чин в России, и костюм должен был напоминать окружающим о том высоком ранге, в котором находился когда-то его обладатель. С.П. Жихарев, описывая своего деда, бригадира князя Гаврила Федоровича Барятинского, отметил, что тот всегда ходил в светло-зеленом сюртуке с красными лацканами и обшлагами[89]. И в «Мертвых душах», в доме Коробочки висел портрет: «писанный масляными красками какой-то старик с красными обшлагами на мундире, как нашивали при Павле Петровиче». Бригадир — ранг не высокий, пред-генеральский, но это высшее достижение князя Барятинского на службе — чин, видимо, полученный именно при императоре Павле. И старик помещик своим костюмом постоянно напоминал окружающим о своем бригадирстве.
Зеленый (а точнее — бутылочно-зеленый) мундир с красным воротником и обшлагами — это цвета московского дворянства и его ополчения. Поэтому каждый дворянин, записанный в родословную книгу Московской губернии, мог при желании носить такой мундир. Но это совсем не то — здесь нет памяти о прошлой службе, этот мундир сам по себе ничего не выражает. Другое дело, когда цвета наполняются знаковым смыслом, как в костюме богатого помещика генерала Н., описанного в воспоминаниях М.Н. Макарова. На генерале «богатый гродетуровый зеленого цвета халат, украшенный знаками отличия», зеленый картуз с красными опушками и отороченный галунами, белый колпак под картузом. В этом костюме каждая деталь — «говорящая»: и дороговизна ткани и галунов, и цвета (зеленый с красным), и знаки отличия, украшающие не мундир, а халат и колпак, и даже «малиновый Ост-Индийский носовой платок», который генерал держит в руке[90].
Халат и колпак — приметы еще одного образа помещика, распространенные даже более, чем мундир. Халат XVIII–XIX века — деталь гардероба (пришедшая к нам с Востока) из того же ряда, что мундир, сюртук или фрак: при том, что остальные детали костюма более-менее постоянны, именно замена мундира на фрак или сюртука на халат означала перемену места и формы жизни. Генерал-майор в отставке граф М.А. Дмитриев-Мамонов, которому не долго пришлось служить, любил выходить к своим крестьянам в «парадном мундире с брильянтовым эполетом и всеми имевшимися у него регалиями»[91]. Это был человек со странностями, побывавший в сумасшедшем доме, но и он красовался в парадном мундире только иногда по праздникам. Потому что неудобно в домашней обстановке ходить с брильянтовым эполетом. Халат был естественной формой домашней одежды дворянина. В нем занимались хозяйственными делами. М. Вильмот, описывая деревенский наряд Е.Р. Дашковой (подруги Екатерины II и в прошлом президента Российской Академии) выделяет две детали: нечто вроде халата и мужской ночной колпак на голове[92].
Халат оттенял, подчеркивал домашность жизни, ее частный, внеслужебный характер. И одновременно с этим халат противопоставлялся сюртуку, а позднее фраку как деталям светского, городского костюма. В городе, выходя на улицу, дворянин должен был, в ту эпоху, надеть или цветной фрак шерстяного сукна с синими панталонами, или длинный сюртук с отложным воротником и панталонами в обтяжку, имея на ногах сапоги до середины икр, а на шее — несколько платков, завязанных бантом[93]. А вот помещик Евтих Сафонов у себя в Крестово и дома, и на улице ходил в «телесного цвета халате и туфлях»[94], поскольку это было его село и его дом.
Халат подчеркивал достоинство частной жизни и ее домашний характер в самых разнообразных ситуациях. Например, один из старейших и самых уважаемых помещиков в округе, Ф.Н. Тютчев, созвал 50 гостей на званый обед и председательствовал за столом в халате и ночном колпаке[95], подчеркивая тем самым свое особое, величественное положение, по отношению к гостям, которые, конечно должны были приезжать к нему в дом в сюртуках и фраках. Колпак был столь же важной деталью домашнего костюма, как и халат — он позволял не делать прическу, то есть вольно себя чувствовать в деревне. Колпак всегда в паре с халатом, он всегда белый, но при этом может быть шерстяным, «бумажным» (из хлопка) или даже из «пряжи козьего пуха», в зависимости от времени года, возраста и привычек помещика[96].
Некоторые помещики, не желая в своей деревенской жизни носить мундир, отвергали и халат, как признак лени и беззаботности. В этом случае им приходилось придумывать себе костюм, который был бы удобен для дела (например, для частных поездок), выглядел бы достаточно официально, и в то же время не терял своего домашнего характера. Лавр Львович Демидов носил в деревне серый фрак, узкие панталоны и сапоги с «английскими раструбами», дополняя этот костюм курткой серого сукна и круглой шляпой для верховой езды[97]. Граф Д.П. Бутурлин и летом, и зимой ходил в «длиннополом широком сюртуке толстого белого пике с такими же пуговицами», а суконный сюртук надевал только для поездок в город[98]. И в том, и в другом случае деревенский костюм получался путем снижения образа официального светского костюма: серый цвет одежды вместо цветного, толстый дешевый и тоже однотонный материал вместо дорогих тканей.
Женский усадебный гардероб формировался совсем иначе. Женщины не служили (кроме придворной службы) и не носили форму. Правда, иногда по бедности вдова могла донашивать некоторые вещи из гардероба мужа, например шинель, как это делала помещица Елизавета Сергеевна Неелова[99]. Обычно же в женском гардеробе было гораздо больше светских мотивов, почти отсутствовавших у мужчин, живущих в деревне.
Помещица, даже живя большую часть времени в деревне, имея солидный возраст (лет 35–40) и замужних дочерей, все равно следила за модой и обновила гардероб. В. Титова, выйдя замуж и живя в Москве, пишет матери и сестре в деревне 3 ноября 1795 г.:
«Пишите вы, чтоб уведомить вас о московских модах; то скажу вам, моя жизнь, на оное первое, что головные уборы очень не хороши, наколочки самые низенькие и немудреные, гирлянды ленточки накалывают, волос почти не чешут, причесывают одни только локоны, а передние вынут из бумажек, да только расчешут и наденут какой-нибудь лоскутик — тут и весь наряд. Платья на всех круглые и лифы короткие… А еще носят платья: атласный короткий лиф с белыми рукавами и к лифу надевают белую юбку, лино или кисейная, а вместо кушака к юбке пришьют широкий рубец… и в него вдевают ленту, которую назади надо завязывать бантом…»[100]
