Предчувствие материнского сердца сбылось, через несколько дней Леонид вернулся в часть – с обожженным, распухшим до неузнаваемости лицом и обгорелыми руками, но живой. Счастье матери было безграничным.
К нашей радости, многие из экипажей сбитых самолетов, в том числе Бородин, Борисенко, Шульгин, Купало и Лизунов, вернулись в свою часть. У тех жен и матерей, чьи мужья и сыновья еще не вернулись, появилась надежда, что они тоже придут домой.
К утру 25 июня фашистская танковая дивизия прорвалась к городу Вильно. В районе Михалишки противник высадил большой десант. Полку было приказано эшелонированными ударами звеньев бомбардировать это вражеское соединение на дорогах Строванники – Вильно и Троки – Вильно.
Истребители врага не успели подтянуться к Вильно, а немногочисленные зенитные пулеметы не были помехой прицельным ударам наших бомбардировщиков.
Не помню, кто первый после бомбометания снизился до бреющего и огнем пулеметов стал уничтожать гитлеровцев. Его примеру последовали все остальные группы. Отбомбившись, самолеты поочередно снижались и беспощадно расстреливали метавшегося в панике по обочинам дороги врага. В азарте некоторые экипажи оставляли поле боя, лишь когда до последнего патрона расстреливали свой боекомплект.
Живой силе десанта был нанесен огромный урон. Систематические воздушные налеты противника на Смоленский железнодорожный узел и наш аэродром вынудили полк перебазироваться на полевой аэродром у города Ельня. Размокший грунт, отсутствие горючего и боеприпасов не позволили нам сразу же начать боевые вылеты с этой полевой площадки. Первые дни базирования на новом месте были неспокойными. Из-за слухов о высадке в некоторых местах немецких десантов мы вынуждены были своими силами нести оборону нашего аэродрома и лагеря, круглосуточную изнурительную боевую вахту: летчики и техники – в окопах, а штурманы и радисты – в пулеметных турелях самолетов.
Через несколько дней мы были полностью обеспечены горючим, достаточным количеством бомб и боеприпасами к пулеметам. Перебазировавшийся в Ельню один из аэродромных батальонов взял на себя полное обеспечение полка и охрану аэродрома.
Для прикрытия аэродрома от возможных налетов бомбардировочной авиации противника нам придали истребительную эскадрилью, вооруженную самолетами МиГ-3 (высотно-скоростной перехватчик конструкции А. И. Микояна и М. И. Гуревича). Летчики этой эскадрильи были очень молоды и не имели достаточного опыта. Полевой аэродром даже после небольших дождей сильно размокал, а частые полеты немецких разведчиков в сторону Москвы вынуждали истребителей подниматься в воздух даже когда летное поле было непригодно для полетов. МиГ-3 имел переднюю центровку, взлеты на нем с раскисшего грунта зачастую заканчивались серьезными поломками. Эскадрилья скоро осталась практически без самолетов.
28 июня из-за отсутствия свежих данных об обстановке на Западном фронте боевые действия полка были перенесены на вторую половину дня. Командир полка, воспользовавшись передышкой, распорядился собрать личный состав для разбора боевых вылетов.
Столовая, у которой мы собрались, – дощатый навес с походной кухней, – находилась недалеко от аэродрома в густом хвойном лесу, большие пушистые ветви старых елей надежно укрывали ее. Под кроной огромной ели стояли грубо сколоченный стол с табуретом и несколько сбитых из неоструганных досок скамеек. Кому не хватило места, уселись на земле.
– Встать, смирно! Товарищ подполковник, личный состав полка собран для разбора боевых вылетов!
– Вольно! Рассаживайтесь, товарищи, разговор у нас будет долгим, – сказал Голованов. Без лишних слов, как всегда, командир полка начал деловой разговор.
– Товарищи, на войне – как на войне, без потерь не обойтись, но потери, какие мы понесли двадцать шестого, недопустимы. Падать духом мы не должны, но сделать соответствующие выводы нам следует. Давайте, не теряя времени, по-деловому разберемся в причинах наших поражений, подумаем, какие надо принять меры, чтобы бить врага с минимальными потерями.
Разговор был горячим и деловым. Командиры эскадрилий и экипажей, стрелки высказали немало дельных предложений. Голованов всех выслушал, не перебивая. Он умел слушать подчиненных. Заключил разбор Голованов так:
– Выступления товарищей были интересными, а их предложения разумными. По некоторым предложениям меры можем принять сами. Инженерная служба и вооруженцы разработали упрощенную турель для установки пулемета в хвостовом отсеке самолета, чтобы ликвидировать мертвое пространство в нижней задней полусфере. Подготовлены предложения по улучшению тактики нанесения бомбардировочных ударов и посланы на утверждение командованию соединения. Мы просим не распылять наши силы и предоставить нам большую инициативу в выборе маршрутов, в определении наряда сил и высоты бомбардировки, в использовании плохих метеорологических условий. Настоятельно просим о прикрытии наших действий истребителями, хотя бы в районе цели, во время удара, на большее рассчитывать не приходится, на фронте истребителей мало.
Не успел командир закончить свое выступление, как прибежал посыльный и подал ему телефонограмму. Прочитав ее, Голованов сказал:
– Танковые соединения Гудериана прорвались к Бобруйску, захватили его и начали форсировать Березину. Нам приказано немедленно…
Через час десять звеньев – тридцать машин – поднялись в воздух и взяли курс на запад, в район города Бобруйска, чтобы нанести бомбовый удар по танковым и мотомеханизированным войскам противника и по переправам через Березину. Несколько одиночных самолетов улетели на разведку.
На большей части маршрута и в районе Бобруйска нас встретили ливни и грозы. Из-за сильной болтанки и плохой видимости полет в строю звена стал невозможным, перешли на полет одиночными самолетами.
У Бобруйска и на переправах противник оказал нам сильное сопротивление. Зенитная артиллерия всех калибров вела непрерывный заградительный огонь. Почти все командиры кораблей, умело маскируясь облаками, пролетали на некотором удалении в стороне от Бобруйска, разворачивались и с запада внезапно появлялись над переправами и войсками противника, с ходу бомбили из-под облаков – и снова уходили в облака. Так же действовал и наш экипаж.
К вечеру, вслед за последними вернувшимися на аэродром самолетами, с запада накатилась мощная гроза, хлынул ливень, продолжавшийся всю ночь. Аэродром раскис и пришел в полную негодность. Поэтому 29 июня мы на боевое задание не летали.
С рассвета до вечерних сумерек техники и вооруженцы устанавливали на самолетах в хвостовом отсеке фюзеляжа пулеметы ШКАС (конструкции Шпитального и Комарницкого авиационный скорострельный), летный состав помогал им в этой работе. И в нашей машине целый день в поте лица трудились техник Григорьев и оружейный мастер Аркуша. С помощью штурмана и стрелка-радиста к вечеру работа была закончена. На турель установили новенький пулемет.
