За Кировом погода быстро улучшалась. Сплошная облачность постепенно перешла в рваную, а затем почти исчезла. Воспользовавшись этим, мы начали набирать высоту. Довольно быстро самолет поднялся на 4500 метров. Мы надели маски, включили кислородные приборы и продолжали свой путь на этой высоте.
Трасса от Кирова до Урала была довольно однообразной. Внизу тянулся привычный пейзаж: небольшие леса, поля. Часто попадались дороги. Приблизительно через три часа после старта Бряндинский прислал мне записку. На клочке бумага была написана цифра «1000». Это значило, что мы прошли 1000 километров. Оставалось лететь еще 6500. Саша подсчитал среднюю скорость. Она достигала 314 километров в час. На отдельных участках скорость повышалась до 336 километров в час.
Самолет приближался к Уралу. Судя по карте погоды, за Уралом мы должны были встретиться с остатками прошедшего грозового фронта. Внеся поправку в предсказания синоптиков, я решил на всякий случай набрать высоту еще в предгорьях Уральского хребта. Предосторожность оказалась не лишней. Нам удалось увидеть лишь предгорье Уральского хребта, середину хребта мы перевалили в облаках и покинули их лишь на высоте 5500 метров. Увидеть сверху Урал нам так и не удалось.
- Не горюй, полюбуемся горными видами на обратном пути, - утешил меня запиской Бряндинский.
Через некоторое время штурман сообщил, что Урал остался позади. Мы шли над облаками. Они сплошной пеленой закрывали землю. Нигде не было видно ни малейшего просвета. А над нами ярко светило солнце, заливая ослепительным светом облачный океан.
Полет над облаками наполняет сердце летчика каким-то ясным спокойствием. Вид их сверху необычен. Они совершенно не похожи на те облака, которые мы видим с земли. Формы их бесконечно разнообразны. Иногда они кажутся грозными, мощными, опасными, иной раз, наоборот, маскируют опасность, ожидающую летчика.
Часто попадаются облака, полет над которыми напоминает путешествие над океаном. Это ощущение усиливается своеобразным освещением движущихся гряд, похожих на морские волны. Нередко из океана то тут, то там выпирают облачные горы. По этим возвышенностям легко ориентироваться, держать курс от одного пика к другому. Порой встречаются очень своеобразные образования в виде высоких наковален. Это грозовые облака, несущие мощные электрические заряды. В «наковальни» пилоту залетать не рекомендуется: самолет там может изломать, как игрушку. Бывает, наконец, и чрезвычайно разжиженная облачность, напоминающая дымку. Сквозь белесую пелену мутно просвечивает земля, ориентиры сливаются, очертания тускнеют.
При взгляде сверху поверхность облаков кажется ослепительно белой. Под самолетом расстилается безбрежный океан молочного света. Если полет совершается вдоль облачности или летчик идет навстречу облакам, то он видит впереди или сбоку сплошную темную стену без всяких светлых тонов. Глухая, мрачная, темная стена!
При полете в облаках ничего не видно. Вокруг молоко. Ощущение можно сравнить с передвижением по земле в очень густом тумане, когда нельзя различить даже рядом идущего человека. При слепом полете в облаках летчик видит свой самолет примерно до конца крыльев. Обстановка слепого полета очень однообразна, но и весьма напряженна. Но вот впереди молоко светлеет, как будто его обильно разбавили водой. На душе также становится светлее, знаешь, что облачность кончается и впереди ясная погода. Она еще далеко. Предстоит пролететь еще несколько километров. Но пилоту весело! А когда слепой полет кончается и впереди показывается яркое солнце, с летчика точно сваливается какая-то тяжесть. Словно долго сидел под водой и, наконец, вынырнул на поверхность. Обилие света, голубое небо, ласковое солнце!…
При полете над облаками можно наблюдать интересное оптическое явление. Самолет отбрасывает на облака очень оригинальную тень. По облачной пелене передвигается большой, резко очерченный круг, а в центре его видна летящая машина, напоминающая настоящий самолет.
Однажды мне пришлось лететь над облаками, выполняя специальное задание по испытанию самолета. В передней кабине находились инженеры, которым раньше никогда не приходилось подниматься выше облаков. Рейс проходил нормально. Неожиданно я заметил, что сидящие в передней кабине забеспокоились, открыли окна и испуганно указывают рукой вниз. Я встревоженно взглянул за борт и расхохотался: по облакам неслась тень моего самолета. Пассажиры приняли ее за другую машину и опасались столкновения. Над Уралом мы встретили комбинированную облачность, сочетавшую в себе самые различные формы. Кое-где облака громоздились могучими нескладными вершинами, местами лежали, как слоеный пирог, изредка образуя окна, в которые можно было заметить лежащий ниже облачный слой.
Между пилотом и штурманом завязалась оживленная переписка. Я получил от Саши целое письмо. Он писал:
«Первое: скорость 307; второе: ветер справа, сзади, слабый; третье - чего дать кушать?»
Из пилотской кабины в штурманскую рубку пошел такой же лаконичный ответ:
«Скорость не густо. Нельзя ли ветер усилить? Глоток кофе».
С высоты пяти с половиной километров открывался довольно обширный вид. Слева тянулись бесконечные облачные хребты. Прямо перед нами смыкались настолько грозные вершины, что, казалось, никакому самолету из них не выбраться. Справа тоже громоздились облачные скалы, но несколько иного вида. Похоже, что где-то за углом почище, спокойнее. С большой неохотой мы огибали один угол за другим, обнаруживая за каждым поворотом новые горы, отроги новых нагромождений. Так постепенно мы отклонились на 80 километров к югу от нашей трассы.
- Так и до экватора доберемся! - прислал мне записку Бряндинский. - Что прикажешь делать?
- Нужно обязательно выходить на трассу, - ответил я ему. - Где Обь?
- Не беспокойся, трасса от нас не уйдет, и мы от нее тоже. Ты только не отжимай больше вправо. Обь пройдем между Самарово и Кондинском.
Судя по прогнозам погоды, грозовой фронт должен был скоро кончиться. Где-то очень близко нас ждала хорошая погода. Бряндинский догадался, что у меня еще не иссякла вера в предсказания синоптиков, и иронически пожал плечами. Он был прав. Синоптики не учли, что тундра в это время года сильно прогревается солнцем. Мощные восходящие потоки создавали значительную облачность.
Вся территория тундры, лежащая на нашем пути, была закрыта тяжелыми облаками. Из-за грозовых разрядов ухудшалась слышимость радиопередачи с земли, усложнилось пилотирование. Облачные нагромождения закрыли путь. Пришлось лавировать между белыми горами, близко подходящими друг к другу. Иногда они смыкались, и волей-неволей нужно было переходить на слепой полет. Между облаками часто сверкали исполинские молнии. Наш полет напоминал беготню по длинному извилистому коридору.
