Результаты деятельности Эйхмана в Вене пришлись настолько по вкусу Гиммлеру, что в 1939 г. рейхсфюрер СС отозвал его в Берлин и назначил руководителем подгруппы IV В4. Теперь карьера Эйхмана круто пошла вверх. Он получил власть и мог удовлетворять свою страсть к алкоголю. Он обожал шнапс, вино, пиво, разнообразные ликеры, а однажды во время празднования какой-то очередной победы он предложил тост, держа в руке бокал с «бренди, разбавленным кобыльим молоком» (Schnaps und Stutenmilch). С неизменным щегольским стеком в руке и одной или двумя порциями выпивки в желудке, он всегда был готов с энтузиазмом выполнять свои служебные обязанности. Эйхман возглавлял жестокое изгнание евреев из Германии, Польши, Чехословакии. В РСХА, бастионе бескомпромиссной борьбы с ними, он имел полное право на заявление, которое сделал в письме своему другу: «Теперь они, эти евреи, все у меня в руках. Они не осмелятся сделать и шагу без моего разрешения. Можешь мне поверить, я заставлю этих господ суетиться».
Хотя его обязанностью и не было следить за тем, чтобы все евреи носили знак «звезда Давида», Эйхману доставляло удовольствие видеть, как к их одежде пришивается этот знак, обозначавший в тогдашней Германии символ унижения и притеснения. Для этой цели он всегда имел у себя в кабинете огромные куски желтой материи и иногда самолично вырезал ножницами и прикалывал звезду к одежде посетителей, которые имели несчастье ему не понравиться.
За день до того, как мне пришлось давать свидетельские показания на судебном процессе по делу Эйхмана в Иерусалиме, в качестве свидетеля на суде выступал седой мужчина с добрым лицом. Это был Дин Генрих Грубер, священник немецкой евангелистской церкви, который рассказывал о беседе с Эйхманом, которую он вел от имени преследуемых евреев в Берлине времен нацизма. Он описывал подсудимого как «глыбу льда или мрамора, полностью лишенную человеческих чувств», человека, полностью одержимого антисемитизмом, «охваченного безграничной злобой».
Дину Груберу пришлось дорого заплатить за свои человеколюбивые порывы. Эйхман приговорил его к заключению в лагере Заксенхаузен, где священнику выбили зубы и сломали несколько костей. Позже Грубера перевели в место, где Эйхман когда-то проходил обучение, в Дахау, где пытки и издевательства настолько подорвали его здоровье, что дни его сейчас сочтены. Несмотря на все это, присутствуя на суде над своим палачом, священник даже о нем говорил с сочувствием и выразил надежду, что каждый, в том числе и подсудимый, «найдет свое спасение перед престолом Божьим».
Но если Эйхман и выглядел во время речи Грубера совсем не таким величественным и был гораздо более худым, чем во времена, когда он начальствовал в Берлине, то вовсе не потому, что это означало, будто эта «глыба льда» в кабинке обвиняемого стала таять.
Хвалебные рапорты о «робеспьеровских талантах Эйхмана» неизбежно достигли святая святых главного фюрера над всеми фюрерами, самого Адольфа Гитлера. Поэтому, когда Гиммлер проинформировал фюрера, что выбор руководителя проекта, о котором Гитлер мечтал еще во время написания своего труда «Майн кампф», а именно программы поголовного истребления евреев (первоначально предполагалось раздельное существование, стимулирование эмиграции евреев. Планировалось также вывезти евреев куда-нибудь подальше на Мадагаскар и т. д. После провала этих планов, а также палестинских прожектов немцы начали «окончательное решение еврейского вопроса» (с весны 1942 г.). – Ред.), пал на Эйхмана, «фюрер германского народа» одобрил эту кандидатуру.
Во всех операциях, проводившихся в рамках РСХА по еврейскому вопросу, соблюдалась четкая цепочка связи по команде от Гитлера к Гиммлеру, от Гиммлера к Гейдриху, от Гейдриха к Мюллеру и от Мюллера к Эйхману. Однако когда речь зашла об «окончательном решении еврейского вопроса», то, поскольку эта проблема была особенно близка сердцу Гитлера, если кто-то может применить этот термин в такой чудовищной связи, Гитлер иногда сам нарушал установившиеся связи и, минуя промежуточные инстанции, обращался к Эйхману напрямую, через Гиммлера, хотя вряд ли Гитлер и Эйхман когда-либо встречались лично. Таким образом, получилось так, что Гиммлер сделал именно Эйхмана главным локомотивом в этом обширном аппарате убийства. Таким образом, Эйхман, имея за спиной всемогущего Гиммлера, а если было нужно, то и самого Гитлера, хоть он и носил погоны всего лишь подполковника (оберштурмбаннфюрера), в определенном смысле обладал властью более значительной, чем фельдмаршал или даже начальник Генерального штаба.
Свидетельствуя на судебном процессе в Иерусалиме, я рассказал, как летом 1944 г. берлинский суд, где ничего не знали о тайных покровителях Эйхмана, отдал приказ об его аресте по обвинению в жестоком обращении с заключенными и коррупции. Когда соответствующий документ прибыл в гестапо, группенфюрер (генерал-лейтенант) Мюллер смеялся чуть ли не вслух. Не слишком вежливым тоном он проинформировал посланника судебных органов, что Эйхман выполняет специальную миссию по указанию самого фюрера, и члены суда, которые теперь были в курсе своей тяжкой судебной ошибки, с пылающими лицами забрали ордер на арест.
Когда тень безжалостного преследования впервые стала падать на евреев, смертельная тройка в составе Гиммлера, Гейдриха и Эйхмана хранила известную долю сдержанности при осуществлении своих самых сокровенных желаний. Конечно, все они придерживались одинакового мнения, что «еврей должен умереть». Но они не были уверены в том, что нацистское руководство всемерно одобрит массовые казни и не будет чинить им препятствий в этом. Соответственно, они решили представить проблему в завуалированной форме. Они будут следить за тем, чтобы евреев лишали средств существования, чтобы их обрекали на голодную смерть, чтобы их заставляли выполнять самую тяжелую работу, например переносить каменные глыбы, тяжесть которых ломала спину рабочим. Чрезмерные нагрузки и недостаточное питание должны были приводить к смерти, прерывая физическое существование. Евреев отправляли в экологически грязные районы, где недостаток чистой воды и нормальной пищи вел к развитию болезней, которые заканчивались неминуемой смертью.
Эйхман планировал депортировать миллион евреев на остров Мадагаскар, где им предстояло столкнуться с первобытными условиями жизни и конечно же нехваткой продовольствия. Этот план, который с энтузиазмом встретили многие видные нацисты, так никогда и не был реализован, так как:
1. Мадагаскар принадлежал Франции, и, несмотря на то что Франция находилась под пятой нацистской Германии, с ее отдаленными колониями все обстояло не так просто.
