Кое-что было еще хуже (осознание пришло как удар): на новом поле битвы Япония была вооружена лучше. В их действия была встроена проверка качества, у них была тренированная рабочая сила и агрессивное правительство, готовое благословить их на хищнические схемы ценообразования.
Именно тогда самые заметные персоны в полупроводниковой индустрии США – Нойс, Спорк и Джон Уэлти из Motorola, лидеры новой Ассоциации Индустрии Полупроводников – поняли самое худшее. Их единственное преимущество перед японцами – инновации. Но японцы уже идеально копировали проекты США, производя их с идеальным качеством и очень быстро – так, что они успевали снять сливки дохода. Это оставляло полупроводниковые компании США без денег на производство следующего поколения схем. Выходило, что в итоге Япония просто пожрет рынок.
Они почувствовали себя в ловушке. И в отличие от японского правительства американское не собиралось помогать, не только потому, что законы о свободной торговле запрещали американцам действовать так же, как японцы, но и потому, что компании в США, будучи независимыми от вмешательства правительства, не имели никаких контактов с Вашингтоном.
Итак, в тот момент, когда все должны были праздновать подъем экономики и успешное появление нового поколения микропроцессоров, полупроводниковая индустрия США рухнула.
Что было еще хуже, так это то, что все эти компании могли винить только себя. Уже десять лет всем было известно, что японцы очень сильно стараются попасть в бизнес, не потому только, что это помогло бы стране с ограниченными ресурсами, но и потому, что полупроводники казались самой многообещающей технологией цифрового мира. И восхищение Бобом Нойсом помогло им сделать вывод: если великий человек стал заниматься кремниевыми микропроцессорами, они тоже должны так делать. Как жаловался японский журналист того времени: «У нас не было Нойсов или Шокли».
Теперь американцы знали, что японцы уже близко. И, несмотря на это, американские производители полупроводников все еще не принимали угрозу всерьез. При том, что десять лет назад большинство тех же японских компаний – которые тоже не принимали всерьез – зарегистрировали лицензию на технологию видео– и аудиозаписи Ampex и затем с помощью денег, качественного производства и инноваций захватили рынок.
Однако по какой-то причине производители микросхем в Америке не считали, что японцы будут работать с кремнием. Джеймс Каннингэм, автор и вице-президент Advanced Micro Devices, позже напишет:
«В 1960 году мы смеялись над японцами…
Обычно несколько сотен технических бумаг доставлялось в США. Из них японскими были одна или две, и даже эти были не очень важными. Не только техническое содержание их было не очень значительным, но и текст был нечитаем – из-за плохого английского. Они и правда не имели значения.
Только лишь годы спустя, когда наше самодовольство открыло путь страху, мы поняли, что японцы приходили не говорить, а слушать и фотографировать. Каждый раз, когда слайд менялся, все японцы в комнате поднимали камеры. У американцев даже была шутка по этому поводу: «Вы знаете, что это за звук мы слышим каждый раз, когда появляется новый слайд? Это японские камеры – чирик, чирик!»
Это было больше десяти лет назад. Мы больше не смеемся».[188]
Японцы поразились, поняв, что американцы их не ждали. Один японский журналист тогда писал: «Сегодня остается лишь один вопрос. Какого черта американские и европейские фирмы все время поддерживали попытки японцев преодолеть технологическую пропасть?»[189]
В последующие годы, пока производители в США заботились только о внутреннем соревновании, их соперники в Японии (например, NEC, Fujitsu, Hitachi и другие) участвовали в программе дупликации технологии США. Что еще важнее, японцы отыскали двоих американских гуру по качеству продукта – Уильяма Эдвардса Деминга и Джозефа Джурана, пророков, забытых в родной стране, и приложили их теории к реальности по полной – не очень сложно для поколения, рожденного в послевоенной нищете и желающего достичь богатства. Вскоре качество стало самым важным пунктом в этих огромных фирмах для всех – от директоров до самых мелких служащих.
И размах атаки распространился далеко за пределы частных японских компаний. Превзойти всех в полупроводниковой индустрии – вот что стало главной целью японского правительства. За долгое время до этого японское правительство искало способы помочь компаниям создать свои офисы продаж в Кремниевой долине, чтобы нанять местных умельцев и привлечь их к созданию своих продуктов.
В то время министерство международной торговли и индустрии Японии вместе с главными японскими банками (что в США было бы незаконно) помогли японским электронным компаниям приступить к отслеживанию американских патентов для того, чтобы знать, в каком направлении двигаться. Министерство дало субсидию (незаконно по международным законам) в помощь японским компаниям, чтобы те могли продавать свои микропроцессоры по искусственно заниженным ценам в США (но внутри страны цены оставались высокими). В 1978 году 40 000 японских граждан посетили Америку по причинам, связанным с технологиями (лишь 5000 американцев совершили подобные поездки в Японию). И в это число не входят японские студенты, посещавшие американские технические университеты, – что заставило известного профессора компьютерных наук Карвера Мида пробормотать: «Мне не кажется правильным то, что кто-то может получить знания обо всех технологиях по стоимости работы одного человека за год».
Была и еще одна темная сторона этой экономической атаки. К началу 1980-х жаждущие информации японские компании (с одобрения своего правительства) начали воровать технологии США. Это возросло в 1984 году, когда ФБР обнаружило шпиона всего в квартале от штаба Intel и арестовало работников Hitachi и Mitsubishi, пытавшихся заплатить 648 000 долларов за секреты проектов IBM.[190]
Теперь это была полноценная война. А к компаниям в США это понимание пришло слишком поздно. К тому моменту японцы прибрали к рукам 47 % самого доходного бизнеса – динамических RAM. Через три года у них было уже 85 % и половина мирового рынка полупроводников.
Когда полупроводниковая индустрия США наконец осознала свое трудное положение, одному человеку, которого уважали и бизнесмены, и правительство, пришлось организовать контратаку и вернуть лидерские позиции американскому бизнесу. Это был Боб Нойс.
Третья сила, которая и будет отличать Intel в 1980 году от Intel 1970 года, была все еще за горизонтом – потому что Intel пока разбирался с последствиями Сбоя, речи Хайса и ухода Боба Нойса. Это был следующий поворот делового цикла.
