– Как долго Диана будет превращать открытие сессии парламента в показ мод?!
– Как она могла поставить королеву в столь неудобное положение?!
Чарльзу тоже выговорили за то, что он не остановил свою супругу, не имеющую представления о приличном поведении.
Да, пожалуй, сейчас я понимаю, насколько ему было тяжело лавировать между своей супругой, становившейся все более заметной и притягивающей взгляды, и собственной семьей.
Но принца и самого начала раздражать моя популярность, особенно когда приходилось стоять в сторонке, пока я беседовала с собравшимися, или когда репортеры все материалы посвящали моим нарядам и умению танцевать, вместо того, чтобы заметить старания Чарльза по установлению нужных отношений.
Что делать, мир больше интересуют наряды принцессы, чем переговоры принца…
Также Чарльзу пришлось стоять в сторонке, когда я танцевала в Белом доме с Джоном Траволтой. Танец получился на славу, на следующий день газеты, казалось, забыли, что мы прибыли в США вместе с принцем, что Чарльз тоже был на этом обеде, даже о чете Рейган вспоминали только потому, что на фотографиях они оказались на заднем плане!
Чарльз считал это пустой суетой, недостойной внимания, он уже злился, что мои наряды и моя популярность превращают любой визит не в деловое мероприятие, а в демонстрацию принцессы Дианы.
Ах, если бы эта популярность еще помогала мне завоевать собственного мужа! Я могла сколько угодно убеждать Чарльза, что любая на моем месте притягивала бы взгляды репортеров и была им интересна, потому что публика хочет знать, как одевается принцесса, но Чарльз прекрасно понимал, что толпы и репортеров притягиваю я сама.
Серьезный принц никак не мог смириться с тем, что его несерьезная жена интересна людям куда больше, что я куда популярней и за пару часов добиваюсь того, чего они со своим Форин-офисом не в состоянии добиться месяцами уговоров и нудной работы.
Чарльз не мог понять, почему многие усилия королевской семьи не находят никакого отклика и официальные приемы или визиты, если в них не участвовала я, проходили весьма скучно и слабо освещались прессой.
– Наша пресса явно поглупела, если только и знает, что описывать наряды принцессы!
Конечно, отговорка хороша, но не мешало бы вспомнить, что принцесса при этом наряд продумала, а не вырядилась на благотворительный рок-концерт «Live Aid» («Живая Помощь») в строгий темно-синий костюм, превратив себя в посмешище.
Просто Чарльз от природы очень умный и очень скучный (и все равно я его люблю, даже сейчас, когда он окончательно принадлежит Камилле). Не заметить эту скучность невозможно, особенно когда принц демонстрирует ее словно нарочно.
Жить в коконе очень тяжело, а покинуть его страшно.
Я знаю, чего боится Чарльз. Того, что за пределами кокона его могут не оценить, что он потеряет привлекательность окончательно. Боясь потерять свою оболочку, он становится резким и даже грубым. Так же защищается герцог Эдинбургский Филипп, но у принца Филиппа в качестве защиты грубые шутки, часто обижающие тех, по отношению к кому они произносятся, а у Чарльза резкость по отношению к близким.
Мне пробить этот кокон оказалось не под силу, мало того, чем популярней становилась я сама, тем больше рядом со мной заматывался в оболочку Чарльз.
Я действительно не понимала, почему его разумные предложения никогда не встречали отклика. Позже стало ясно, что это из-за того, как он все преподносил. Чарльз просто не умеет очаровывать людей ни своими идеями, ни самим собой. И слушать советы от «глупой» Дианы тоже не желал.
Чарльз не заметил, что я умнела. Я не так глупа, как обо мне думали в королевской семье, и прекрасно понимала недостатки своего образования, вернее, полное его отсутствие. Конечно, до университетских знаний Чарльза и его приятелей мне не дотянуть, но я старалась интересоваться всем, что только было возможно. Да, я любила легкую музыку, но ведь неплохо играла на фортепиано и знала классическую тоже. Готовясь к первому визиту в Австралию, я с трудом вспомнила столицу, но когда оттуда уезжала, знала об Австралии столько, что едва ли знает та же Камилла.
Готовясь к визитам в какие-то страны, старательно изучала о них все, что возможно, старалась не пропускать выставки и просила рассказать мне о художниках или скульпторах подробней.
Чарльз не смог понять одного: мы могли бы вместе создать великолепную пару, очень полезную для британской монархии, я могла бы во многом ему помочь.
Не хотят слушать об экологических проблемах и сокращении использования гербицидов? Неправильно все преподносишь. Если убеждать с таким видом, словно присутствующие категорически виноваты во вреде, приносимом гербицидами, они никогда с тобой не согласятся. Нужно улыбнуться и попросить:
– Не используйте, пожалуйста, гербициды, это вредно для насекомых и животных, а значит, и для нас с вами…
Это, конечно, шутка, но Чарльз и правда не умеет доносить свои идеи, он вообще не умеет ладить с людьми, кроме своих старинных друзей, которые за много лет привыкли к его тяжелому характеру.
Разве можно месяцами не отвечать на корреспонденцию, потому что тебе интересней читать Ван дер Поста? Разве можно кричать на многолетнего секретаря только за то, что он обсуждал со мной предстоящие официальные мероприятия? Я попросила Колборна сделать это отдельно со мной, потому что меня интересовали несколько другие вопросы, чем Чарльза. Что в этом было предательского? Чарльз кричал на бедолагу так, словно тот выдал все секреты Англии ее врагам!
Разве можно все, что не нравится тебе самому, объявлять глупым и недостойным внимания, даже если этим увлекается половина Англии?
Так можно продолжать долго, но и без объяснений ясно, что глупая Диана училась и умнела, а умный Чарльз оставался таким же занудой, что вовсе не делало его для всех краше.
Чарльз просто трус! Он может твердить, что угодно, меня в этом не переубедит.
Конечно, принц разыгрывал из себя героя, даже носил награду за прыжок с парашютом. Но прыгнуть с парашютом еще не значит быть смелым, второй-то раз он не решился. Да и в первый, подозреваю, ему просто надели за плечи парашют, сунули в руку кольцо и вытолкнули ногой из самолета! А внизу лежал слой соломы высотой с дом.
Зато когда из Миддлсекской больницы в Букингемский дворец пришло приглашение принять участие в церемонии открытия первого в Британии отделения для лечения больных СПИДом, Чарльз побоялся за свое бесценное здоровье. Отправили меня как менее ценного члена королевской семьи. И правда, зачем я нужна? Принцев уже родила, можно жертвовать.
Но дело не в том, мне было просто противно, что Чарльз боится за свою шкуру и думает только о себе, но не о больных, которым нужна помощь.
