55
См. интервью Я. Фреймарка (он же Станислав Годлевский; 1924 —?), земляка Градовского по Сувалкам, записанное в 1962 г. (Яд Вашем, 03/27). В «Книге памяти Сувалок» он упоминает, что Градовский вел дневник, а он снабжал его бумагой (Yzkor Book Suwalk. NY, 1961. P. 637).
Фреймарк, по-видимому, отозвался тем самым на заметку Б. Марка о новонайденной рукописи 3. Градовского в выходившей на идиш в Варшаве газете «Фолксштиме» (в ленинградском Военно-медицинском музее находятся записки Залмана Градовского из Освенцима // Folksztyrae. Warszawa, 1962, № 68, 3 мая. С. 3). В этой заметке упоминаются книжка и письмо Градовского, найденные во время раскопок недалеко от крематория IV. Приведен и текст письма, что, в сущности, является первой публикацией не только самого письма, но и вообще первой публикацией 3. Градовского. Автор неподписанной заметки (вероятнее всего, им был Б. Марк) поясняет: «На первой странице записной книжки находится обращение к тому, кто найдет записную книжку, написанное на польском, русском, французском и немецком языках. Из текста на последней странице записной книжки явствует, что Залман Градовский сначала закопал книжку в одном месте, потом выкопал ее и спрятал в другом. Оказалось, что бутылка, в которой были спрятаны записная книжка и письмо, закрывалась негерметично, и в нее попала вода, поэтому часть текста оказалась уничтожена» (что объясняет хорошую сохранность письма: Градовский сложил книжку трубочкой, а письмо вчетверо, после чего вложил письмо в книжку, а книжку во фляжку — и все это уже после того, как извлек из земли другую емкость — вероятно, бутылку — с записной книжкой).
Есть указания и на то, что «зондеркоммандовцы» прятали в пепле также и культовые принадлежности, в том числе и свитки Торы.
Не случайно отрицатели Холокоста, оспаривающие чуть ли не любое высказывание о нем, фактически «не замечают» свидетельств Градовского и других «зондеркоммандовцев». См. об этом подробнее: Полян П. Отрицание и геополитика Холокоста // Отрицание отрицания, или Битва под Аушвицем. Дебаты о демографии и геополитике Холокоста / Сост. А. Кох и П. Полян. М., 2008. С. 21–102.
Ср.: «Если бы тогда в «зоне смерти» в Биркенау были проведены раскопки, то, вероятно, были бы обнаружены записки не только Градовского, но и другие тайные рукописи других членов «зондеркоммандо». Большая часть документов, по-видимому, была безвозвратно утрачена вскоре после освобождения лагеря, когда сюда устремились бесчисленные мародеры из окрестностей, которые перерыли всю землю вокруг крематориев в поисках золота и драгоценностей, по окрестным деревням прошел слух, что евреи перед смертью закапывали в землю ценности. Мародеры искали золото, а разные там бумаги не представляли ценности. Так что наиболее вероятным местом, куда попадали рукописи была помойка» (Zeugen, 2002. S. 309).
Если не считать находок мародеров — «черных археологов» в феврале 1945 г. (среди них вполне могла быть и вторая из рукописей 3. Градовского).
См. докладную записку начальника Отдела НКВД по делам о военнопленных при начальнике тыла 4-го Украинского фронта майора госбезопасности Мочалова начальнику ГУПВИ генерал-лейтенанту Кривенко от 2.4.1945 г. о состоянии фронтовой сети по приему военнопленных за март 1945 г. (РГВА. Ф. 425 п. Оп.1. Д. 9. Л. 84–86),
См. доклад Мочалова Кривенко от 16.7.1945 о работе фронтовой сети по приему военнопленных 4-го Украинского фронта за апрель — июнь 1945 г. (РГВА. Ф. 425 п. Оп.1. Д. 9. Л. 184–192),
Cм. донесение начальника Отдела НКВД по делам о военнопленных Управления тыла 4-го Украинского фронта майора госбезопасности Мочалова начальнику ГУПВИ комиссару госбезопасности Ратушному от 10.6.45 г. Емкость лагеря составляла 7000 человек, его начальником был полковник интендантской службы Маслобоев (РГВА. Ф. 425 п, Оп.1. Д. 9. Л, 147).
См. в докладе Мочалова Кривенко от 19.7.1945 г. о работе фронтовой сети по приему военнопленных 4 УФ за 1-е полугодие 1945 г.: «Военнопленные, поступавшие после капитуляции фашистской Германии, по физическому состоянию в значительном числе не стоят того, чтобы катать их на 1000 километров в тыл СССР, так как трудовое использование их не может дать никакого эффекта. Много престарелых, подростков, инвалидов, ослабленных хроников» (РГВА. Ф. 425 п. Оп.1. Д. 9. Л. 193–204).
Официально музей открылся только 2.7.1946 г., когда польский парламент принял соответствующий закон.
Сколько всего схронов заложил Градовский в аушвицкий грунт, мы не знаем и не узнаем уже никогда.
Интересно, что рукописи Градовского были обнародованы в той же очередности, что и были написаны и найдены.
Ср. с позднейшим интервью, взятым у Ш. Драгона Г. Грайфом, историографом «зондеркоммандо»: «Залман Градовский из Гродно расспрашивал различных членов «зондеркоммандо», работавших на разных участках, и вел записи о людях, которых отравили газами и сожгли. Эти записи он закапывал возле крематория III. Я откопал эти записи сразу после освобождения и передал их советской комиссии… Комиссия забрала все материалы в Советский Союз. Я знаю, что там лежат еще и другие схроны с дневниками и рукописями погибших. Искать их надо напротив печей крематория. Точное место назвать не могу, так как после взрыва крематория местность изменилась» (Greif, 1999, S. 167),
По другим сведениям — военного следователя, капитана юстиции.
Об этом сообщается в материалах процесса против Хесса, бывшего коменданта концлагеря Аушвиц (АРМАВ, Нoss-Prozess. Bd.l 1. Bl.l 13).
ВММ МО РФ. № 21427. Соответствующий протокол осмотра фляги, обнаруженной при раскопке пепла в районе крематория III, составили и подписали военный следователь, капитан юстиции Попов и двое понятых — Мищенко и Штейнберг.
Greif. 1999. S. 167. См. об этом ниже.
Авдеев Михаил Иванович (1900–1977), главный судебно-медицинский эксперт СССР и начальник Центральной судебно-медицинской лаборатории Центрального военно-медицинского управления Министерства обороны СССР. В годы Великой Отечественной войны принимал активное участие в работе ЧГК.
