…Утром, с восходом солнца, мы поехали туда, куда с Челкара летели гуси. Озеро осталось уже километрах в тридцати сзади, а гуси все летят и летят. Лишь миновав усадьбу конезавода, птицы начинали кружиться над полями и над одним из них постепенно снижались. Некоторые стаи сразу снижались, а другие довольно долго облюбовывали для себя место: то присаживались на минутку, то снова взлетали и кружили, пока не находили нужную им «загонку». Вскоре все огромное овсянище было усеяно гусями.
– Ну вот и нашли, – радовался писатель. – Что будем делать?
Мнения разделились. Некоторые, среди них Мария Петровна, предлагали сразу ехать к гусям, надеясь, что всполошенные птицы начнут перелетать, кружиться над полем, и какая-нибудь стайка может приблизиться на выстрел. Михаил Александрович был другого мнения: не стоит пугать птиц, лучше понаблюдаем издали. Тогда непуганые гуси часа через два спокойно улетят на озеро, а к вечеру снова вернутся на это же поле. Мы тем временем подыщем подходящее место для засидки.
– А старый гусятник как думает? – поинтересовался Михаил Александрович, обращаясь ко мне.
– Вполне согласен: сейчас гусей пугать не следует.
– Так и порешим!
Устроившись под скирдой сена, мы издали наблюдали за гусями. Многие птицы ходили по стерне, отыскивая упавшие на землю во время уборки метелки и зерна овса. Другие ковырялись в кучах высыпанной комбайнами соломы, а часть из них, видимо, сидела неподвижно, нежась на солнце. Часам к одиннадцати утра гуси, громко перекликаясь, стая за стаей взлетели, направляясь в сторону Челкара. В течение нескольких минут поле опустело.
На овсянище было множество копешек соломы, оставшейся после уборки, попадались кольцевидные канавы, которыми когда-то окапывали (опасаясь степных пожаров) стога сена. И мы не стали, как до этого обычно делали, копать себе ямок.
Вблизи от облюбованной засидки Михаил Александрович расставил вырезанные из фанеры гусиные профиля – фигуры птиц в разных позах: одни, согнув шею, как будто кормятся, другие, подняв головы, будто следят, что делается вокруг, третьи спокойно сидят. Часам к четырем пополудни в небе над Челкаром появились какие-то темные облачка, которые вскоре оформились в стройные клинья – гуси шли с озера на поля. Примерно через пятнадцать – двадцать минут они должны были приблизиться, где мы с нетерпением ждали их.
С первых же минут выяснилась досадная наша ошибка, мы не учли, что гуси недоверчиво относятся ко всяким ямам и канавам, в которых могут скрываться охотники, и обходят их на большой высоте, присаживаясь подальше от таких мест. Недоверчиво отнеслись птицы и к расставленным Шолоховым профилям, не только не присаживаясь к ним, а даже и не подлетали близко. Похоже, что в непомерно больших, раскрашенных в серовато-оранжевый цвет профилях гуси без труда разгадали обман.
Поняв, в чем дело, Михаил Александрович перебежал в другое укрытие, подальше от профилей. Оно оказалось более счастливым. Вскоре удачным выстрелом он снял одного гуся. Моя неглубокая канавка оказалась совсем несчастливой. Гуси, приметив с высоты мою распластавшуюся фигуру, шарахались прочь. Подумав, я решил перебраться в покинутую Михаилом Александровичем засидку. Но без толку.
Предавшись грустным размышлениям о превратностях охотничьей судьбы, я не заметил, как подъехали двое верховых казахов.
– Эй! Вон там утки… Чего зеваешь, стреляй! – указывали они на профиля.
«Ну вот еще пугала подъехали», – досадовал я, стараясь быстренько отделаться от незваных гостей. Но всадники, видимо, не понимали меня и, лишь подъехав вплотную к профилям, сообразили, в чем дело. Постояли немного, посмеялись и, к великой моей радости, удалились, а я возвратился в свое первое убежище. Но и там стрелять не пришлось, в то время как товарищи подстреливали. Начинало вечереть. Гуси, встревоженные выстрелами, раньше обычного покидали поля.
Но вот на меня налетела стайка. Два неудачных выстрела – и птицы ушли. В это время на Михаила Александровича налетел гусь. Он шел очень высоко. Увидев, что охотник целится, я не выдержал: «Не стреляйте, безнадежно!» Но выстрел прогремел, и, к моему великому удивлению, гусь, сложив крылья, камнем полетел вниз. Стукнувшись о землю, птица высоко подпрыгнула и, распустив крылья, замерла. Мы поздравили охотника с на редкость удачным выстрелом. Он и сам был удивлен.
– Хотел проверить новое ружье английского мастера Пердея. На гусиные охоты я его еще не брал. Похоже, что англичанин бельгийцу Лебо не уступает.
– Сколько же дробин в него попало? – интересовалась Марья Петровна.
– Ни одной не видно! – удивленно воскликнул Тимоша.
– Может, он с перепугу от разрыва сердца умер, – пошутил Шолохов.
Мы решили уже на стану произвести более тщательную проверку. После того как птицу общипали, удалось обнаружить у нее на голове единственную дробинку.
К концу дня дела пошли довольно удачно, на овсянище подлетали все новые и новые стаи гусей, изредка появлялись и казарки. Издали видя, что на поле пасется множество их соплеменников, птицы вели себя не очень осторожно. Охотникам чаще удавалось стрелять.
В это время в противоположном конце овсяного поля появилась какая-то странная фигура – высокий человек в плаще. Он пытался подходить то к одной стае гусей, то к другой, то к третьей. Это ему не удавалось.
Назойливость незнакомого нам охотника и наши довольно частые выстрелы насторожили гусей, и птицы начали, стая за стаей, покидать овсянище. На сегодня охота кончилась. Мы сошли с овсяного поля на целинный массив, где под скирдой сена стоял наш «виллис». Говорили, подводя итоги дня, строили планы на завтра.
– Завтра я никуда не поеду, буду работать над книгой, – заявил Михаил Александрович.
В это время к нам на паре прекрасных жеребцов, запряженных в тарантас, подъехал высокий, смуглый человек.
– Главный агроном 117-го конезавода Третьяк! – отрекомендовался он довольно громко, но заметно смущаясь.
– Очень приятно познакомиться! – приветливо ответил Шолохов. – Вы не в претензии, что мы ваших гуськов пугаем?
– Нет, напротив, мы очень рады, что вы пожаловали к нам. Милости просим, приезжайте к нам на центральную усадьбу. У меня квартира просторная, а семья маленькая – только я да жена. Поживете у нас сколько вам угодно будет. Все же теплее и удобнее, чем в палатке… У нас и баня неплохая имеется.
– Спасибо за приглашение! Нам неплохо и в палатке живется, она у нас утепленная. А вот в баньке бы попариться недурно.
– Это вы так настойчиво гонялись за гусями? – спросил я агронома.
– Да, я… – покраснел собеседник. – Вот уже третье воскресенье приезжаю сюда, но ничего не получается: влет моя пушка не берет, а близко гуси не подпускают.
