Как стало потом известно из допросов пленных, многие гитлеровские генералы и штабы, полагая, что советские войска уже перешли в наступление, начали в срочном порядке подтягивать к своему переднему краю обороны свежие резервы. И хотя во второй половине дня 15 апреля наши разведывательные батальоны прекратили бой, закрепившись на достигнутых рубежах, командиры немецко-фашистских полков и дивизий в ряде случаев не решились вновь отвести в глубь обороны подтянутые резервы. Одним словом, обстановка сложилась так, как было нужно нашему командованию.
…В то время как стрелковый батальон капитана А. С. Блохина из 469-го стрелкового полка, возглавляемого полковником М. А. Мочаловым, вел разведку боем, основные силы 150-й дивизии продолжали готовиться к прорыву вражеской обороны. Особенно активная работа в этом направлении велась в четырех штурмовых батальонах соединения, которым предстояло первыми атаковать позиции гитлеровцев на участке прорыва. В их состав были отобраны наиболее опытные воины. В ротах и взводах, как правило, имелось по нескольку коммунистов и комсомольцев. Вот, к примеру, что представлял собой штурмовой батальон 674-го стрелкового полка полковника Плеходанова. В его состав входило 162 бойца, 83 сержанта и 27 офицеров, в их числе 40 коммунистов, 56 комсомольцев. Более 160 воинов имели государственные награды.
Весь период подготовки штурмовые подразделения настойчиво тренировались, тщательно отрабатывая тактические приемы предстоявшего наступления. В каждом батальоне велась и целеустремленная партийно-политическая работа, вместе с офицерами политорганов соединений работали и представители политотдела армии.
Вспоминается еще одно немаловажное предбоевое событие. За несколько дней до начала Берлинской операции командованию армии стало известно, что по решению командующего войсками фронта маршала Г. К. Жукова наступление советских войск начнется в необычных условиях: ночью, при свете прожекторов. Перед Военным советом возник вопрос: сумеет ли прибывший к нам из тыла прожекторный батальон — в основном девушки — справиться с возложенной на него боевой задачей? Прожектористки, как выяснилось, на фронт попали впервые, а между тем их установки (20 комплектов) требовалось расположить почти рядом с передним краем. А вдруг артналет или бомбежка? Необстрелянные прожекторные расчеты могут растеряться.
И тогда кто-то из работников поарма внес предложение: послать в помощь прожектористкам девушек из снайперской роты. Им не впервой бывать под огнем врага. Вот и пусть личным примером повлияют на прожекторные расчеты.
Это предложение было единогласно принято. В прибывший батальон осветителей мы направили группу девушек-снайперов во главе с командиром роты Ниной Лабковской. С помощью прожектористок они быстро освоили не столь уж сложное искусство осветителей, а главное — помогли новичкам привыкнуть к фронтовой действительности.
Вместе с девушками-снайперами в прожекторном батальоне несколько дней находился и мой помощник по комсомольской работе майор С. В. Игнатов. Им было также многое сделано для укрепления боевого духа у личного состава этого подразделения.
Последний вечер перед решающим наступлением. Василий Иванович Кузнецов только что доложил по ВЧ маршалу Г. К. Жукову о готовности войск армии. Всем присутствующим на армейском КП уже известно: начало артподготовки ровно в 5.00 по московскому времени, а по местному — в 3.00. В наступление одновременно перейдут войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Несколько позже в сражение вступят соединения 2-го Белорусского фронта. Общее направление — Берлин.
Стрелка часов медленно приближается к цифре «5». Генерал Кузнецов дает последние указания командующим родами войск. Повернувшись ко мне, спрашивает: все ли соединения и части получили Обращение Военного совета фронта к войскам? Разумеется, все. В 3.00, за два часа до начала боя, командиры и политработники, парторги и комсорги уже приступили к его доведению до личного состава, провели предбоевые митинги.
Командарм удовлетворенно кивает головой. Коротко роняет: «В остальном — по плану». Это значит, что мне, как ранее договорились, можно ехать в 12-й гвардейский корпус. Возле поарма уже надет машина. Откуда-то из темноты слышу голос старшего лейтенанта Г. А. Березюка, моего порученца:
— Едем, товарищ полковник?
— Едем.
Ночь по-летнему теплая, но по-весеннему темная. Над линией фронта зарницами вспыхивают видимые издалека огни осветительных ракет. По мере приближения к Одеру они становятся все ярче. Старший лейтенант Березюк, примостившись вместе с автоматчиком на заднем сиденье «виллиса», уже спит. И правильно делает. Пока едем, самое время вздремнуть. А мне не спится. Мысленно пытаюсь представить себе картину предстоящего сражения.
Немецко-фашистские войска, несомненно, будут отчаянно сопротивляться. Гитлеровское командование сосредоточило для обороны Берлина мощную группировку войск, не менее миллиона человек. Вражескую пехоту будут поддерживать тысячи орудий, танков, самолетов. Но все-таки три наших фронта наверняка имеют большое превосходство над фашистами в силах и средствах. Каково оно?
Тогда, до наступления, точной численности войск, нацеленных на Берлин, никто из пас еще не знал. Имелось лишь общее, приблизительное представление. Только гораздо позже стало известно, что в Берлинской операции участвовало около 2,5 миллиона советских воинов. Наступление поддерживали 41,6 тысячи артиллерийских орудий и минометов, 6,25 тысячи танков и самоходных орудий, 7,5 тысячи самолетов. В артиллерии наши войска имели преимущество над противником в 4,0 раза, в танках и самоходных орудиях в 4,1 раза, по авиации в 2,3 раза. Повторяю, что все эти цифры стали известны позже.
Наблюдательный пункт гвардейскою корпуса размещался на высоком западном берегу Одера, на окраине населенного пункта Кинитц. Когда мы подъехали к реке и водитель осторожно ввел машину на первый понтон, началась бомбежка Кинитца.
— Уже приехали? — мгновенно проснулся Березюк.
— Не совсем, — ответил водитель. И тут же деловито добавил: — За мостом лучше выйти из машины, переждать бомбежку. Вдруг фашисты начнут сбрасывать свои «игрушки» на мост.
Ночной налет на Кинитц закончился быстро. Как оказалось, большую часть бомбового груза фашистские летчики сбросили за пределами населенного пункта. Но две или три бомбы все же взорвались неподалеку от НП.
Спускаемся в блиндаж. С потолка еще струйками сыплется песок. При тусклом свете свечи генерал А. Ф. Казанкин отряхивает с кителя пыль.
— Как дела, Александр Федорович?
