Во Франции же немцы усилили свою авиацию за счет ослабления ПВО страны на 480 истребителей. Так, во всяком случае, в середине июня информировала нас англо-американская разведка{220}.
Авиационных новинок, способных как-то повлиять на ход событий в воздухе, противник не имел, хотя немецкие авиаконструкторы упорно работали в этом направлении. По имевшимся у нас сведениям, в различных стадиях производства находилось около 30 типов опытных самолетов - истребителей, бомбардировщиков, разведчиков и транспортных машин{221}.
Мы достаточно знали об основных летно-тактических качествах большинства немецких опытных самолетов. Но, судя по характеристикам, эта техника мало что добавляла к тому, что имелось у гитлеровцев на вооружении. Во всяком случае, опытные машины никак нельзя было причислить к тому, что обычно подразумевается под "новым словом в науке и технике". Кроме того, от опытного образца до серийной машины - дистанция огромного размера. Да и запуск в производство далеко еще не полная гарантия, что новинка прочно утвердится в жизни. Так, например, было с немецкими истребителями Хе-100 и Ме-209. Первый исчез с горизонта, едва появившись на фронте; второй не ушел дальше заводского ангара. К тому же большинство новых самолетов было еще в чертежах.
Серьезного внимания заслуживали лишь реактивные самолеты. Немецкие заводы уже форсированно осваивали выпуск нескольких опытных машин с реактивными двигателями. Но только истребители Ме-262 и Хе-280 были близки к запуску в серию{222}.
Однако, по единодушному мнению наших специалистов, даже эти в полном смысле слова новинки авиационной техники существенной опасности не представляли - Ме-262 и Хе-280 были очень сложны в управлении, слишком тяжелы, маломаневренны и по продолжительности полета намного уступали винтомоторным истребителям. На самом исходе войны наши летчики имели боевые встречи с Ме-262 и убедились, что никаких преимуществ, кроме скорости, он перед обычными истребителями не имеет. О радиоуправляемых бомбах Хш-293 и ФХ мы знали лишь то, что они уже приняты на вооружение{223}. Но поскольку это оружие прямого отношения к битве за воздух не имело, мы им не очень-то и интересовались.
Итак, что же могли немцы противопоставить нам в небе во второй половине 1944 г.? Все те же "юнкерсы", "хейнкели", "мессершмитты" и "фокке-вульфы" только в модифицированных вариантах. Фашистские ВВС как начали войну с этой техникой, так с ней и заканчивали.
Но модификация старой техники, какой бы совершенной она ни была, не решала и не могла решить главной задачи - создания новых целенаправленных самолетов. Улучшая в старых машинах одни качества, немцы ухудшали другие.
Так, Вилли Мессершмитт своими же руками испортил самый лучший истребитель немецких ВВС - Ме-109. Не найдя, что противопоставить нашим новым "яковлевым" и "лавочкиным", имевшим неоспоримые преимущества перед всеми модификациями Ме-109 и ФВ-190, он стал увеличивать бронезащиту, огневую мощь и скорость своей машины. Но так как эти улучшения шли за счет увеличения веса, то отличный в летно-тактическом отношении Ме-109 в конце концов из легкого фронтового истребителя превратился в тяжелый. Получив несколько большую скорость, более мощное бортовое вооружение и лучшую бронезащиту, Ме-109 потерял прежнюю маневренность и не получил никаких преимуществ перед советскими истребителями.
То же самое происходило с ФВ-190 и бомбардировщиками. Так, в лучших модификациях Ю-88 - Ю-188 и Ю-188А-2 немецкие конструкторы несколько повысили летно-тактические качества основного бомбардировщика фашистских ВВС, но не смогли избавить эти машины от главного недостатка, присущего "юнкерсам", малых габаритов бомбоотсеков и незначительной дальности полета{224}.
Оставалось еще проанализировать, как обстоят у противника дела с летно-подъемным составом и качеством его подготовки. В боевом строю немецких ВВС была 21 тыс. летчиков, стрелков-радистов и бортмехаников. При общей потребности фашистской авиации в 12 тыс. человек летно-подъемного состава Германия имела еще и резерв в 9 тыс{225}. Но летно-боевое мастерство этих кадров оставляло желать много лучшего. Особенно остро сказывалась нехватка опытных летчиков в бомбардировочной и истребительной авиации.
На основании этих данных мы сделали такие выводы: германская авиапромышленность, несмотря на резкий скачок в производстве самолетов, не в состоянии полностью возмещать потери ВВС вермахта и сколько-нибудь значительного увеличения боевого состава немецких воздушных флотов, действующих на нашем фронте, не произойдет; боевая активность гитлеровской авиации будет невысокой, во всяком случае не повысится по сравнению с первой половиной года; главные усилия своих ВВС противник сосредоточит на ударах по нашим войскам непосредственно на поле боя, действия же по тылам будут эпизодичными; широкие наступательные операции вермахта при массированной поддержке авиации исключаются{226}.
Следовательно, было ясно, что фашистская военно-воздушная доктрина и авиапромышленность третьего рейха не вынесли испытания войной. В этом еще раз сказался авантюризм заправил фашистской Германии, построивших свою военно-экономическую политику на зыбком фундаменте молниеносных боевых действий против Советского Союза.
К середине 1944 г. нам стало совершенно ясно, что немецкая авиация не была подготовлена к ведению продолжительной войны и с самого начала рассматривалась как средство активного, но кратковременного применения. Гитлеровские ВВС в первый год войны действительно добились больших успехов. Но господство в воздухе фашистской авиации длилось недолго. Оно было поставлено под сомнение уже во время нашего контрнаступления под Сталинградом. После воздушных сражений на Кубани и Курской дуге хозяевами неба стали советские летчики. Теперь они диктовали врагу свою волю и навязывали свою тактику. Мы сделали выводы из горьких уроков первого года войны и сумели коренным образом в очень короткий срок перестроить свои ВВС, их оперативное искусство и создать новую боевую авиационную технику, отвечавшую всем требованиям войны.
Гитлеровцам такая перестройка не удалась ни в ВВС, ни в авиапромышленности, которая тоже оказалась неподготовленной к затяжной войне. Этим, на мой взгляд, и объясняются метания немецких конструкторов, пытавшихся найти панацею от всех бед, обрушившихся на фашистскую авиацию. Понимая уже, что экономика Германии не выдерживает такой затяжной войны, а время неумолимо работает против третьего рейха, гитлеровские авиаконструкторы под нажимом сверху занялись прожектерством, от которого был один шаг до технического авантюризма,- начали поиски универсального самолета, совмещавшего в себе качества истребителя, бомбардировщика, штурмовика и воздушного разведчика. Даже при нынешнем уровне науки и техники создание идеального самолета многоцелевого назначения исключается. И немецкие конструкторы не только потерпели фиаско в этой области, но и ухудшили ту хорошую технику, что имели.
