Воскресенье, 17 июля 1955 года К причастию. Жара. Покой.
Понедельник, 18 июля 1955 года
Радости и горести неприхотливой жизни.
Радости. Оказалось, что псевдошератонский столик из Хайгейта отлично встает под окно в столовой, надо только подпилить четыре деревянных выступа. Немного похолодало. Наконец-то приехал механик из «Акто» вставить новые лезвия в газонокосилку. Отлично покосил две лужайки перед домом. Позвонила Диана: хочет приехать в пятницу вечером. Очередной роман Агаты Кристи: начало удачное.
Горести. Газонокосилка, проработав час, сломалась. Купленный сегодня хлеб черств. На треть роман миссис Кристи хорош, на две же трети – пустая болтовня.
Лондон,
четверг, 21 июля 1955 года
<…> Шел по Виго-стрит и, совершенно машинально свернув в Олбани, зашел к Грэму Грину. Сидит в полном одиночестве, désoeuvré [440] . Говорит, что дописывает роман и пьесу; собирается отправить дочь в Канаду в поисках ранчо и мужа. Сообщил мне, что у него цирроз печени на начальной стадии, и поэтому сидит на строжайшей диете. И что он порвал с Корда, который обезглавил его фильм перед самым началом съемок [441] . И что Эдит Ситуэлл только что узнала о связях Роберта с… Она в ужасе и со дня на день ждет полицейской облавы. И что миссис Т.С.Элиот сошла с ума из-за того, что ее соблазнил и бросил Джордж Расселл. <…>
Понедельник, 25 июля 1955 года Брон выехал ранним автобусом в Лондон: переночует у школьного приятеля и пойдет на танцы в Даунсайде. В два часа мы с Лорой отвезли детей в кино в Дерсли. В кинотеатре к нам подошел распорядитель и попросил позвонить в полицейское отделение Страуда. Звоним; выясняется, что задержан мертвецки пьяный подросток с чемоданом Брона. Из описания внешности подростка с очевидностью следует, что задержан некто иной, как Брон. Едем в Страуд и видим сына: бледный, грязный, ест булку. У него нашли недопитую бутылку джина, того, который покупаю я. Впоследствии Брон признался, что в Глостере опоздал на автобус, на все имевшиеся деньги купил в «Уайт-Корте» бутылку джина, выпил почти всю бутылку на вокзале в Глостере и решил, что поедет в Лондон без билета с двумя пенсами в кармане. Во время допроса в полиции назвался чужим именем, дал чужой адрес и был опознан по письмам, найденным у него в чемодане. На запрос полиции в «Уайт-Корте» сообщили, что в этот день ни одной бутылки джина продано не было. Терезе и Маргарет мы все рассказали, остальных же членов семьи и домочадцев решили оставить в неведении. Вечер безысходно мрачен.
Четверг, 28 июля 1955 года В Бат – встречать Джеймса (девятилетнего сына И. Во. – А. Л. ) и Грэма Грина. В Стинчкоме нас уже ждал иезуит – заменяет уехавшего в отпуск отца Коллинза; приехал обедать. Расположился провести с нами всю вторую половину дня, Лору дважды назвал «мамочкой». В первый раз я решил, что ослышался, во второй – убедился, что слух меня не подвел. Грэм был доброжелателен и уравновешен; с увлечением читает раскритикованную книгу итальянского теолога, который убежден, что человечество было создано, дабы искупить грехи дьявола.
Понедельник, 1 августа 1955 года <…>Несъедобный ужин, зато много шампанского. Прочел последний опус Олдоса Хаксли [442] . Сей научный вымысел нахожу очень плоским и скверным. <…>
Четверг, 4 августа 1955 года
Восхитительный день. В девять сел в поезд; в чистеньком купе двое: первый похож на адвоката и читал письма Цицерона; второй, рыжеусый великан, похож на фермера и читал «Файненшл таймс». Пепел с моей сигары прожег дырку в пиджаке великана. С вокзала Черинг-Кросс – в «Уайт», по дороге купил гвоздику, выпил джина, кружку портерта и имбирного пива. В 11.45–на Фарм-стрит. С отцом д’Арси – в церковь, в часовню Святого Игнатия, куда должна приехать Эдит (Ситуэлл. – А. Л. ) с отцом Кэрменом. Лысый застенчивый человек назвался Алеком Гиннессом. Наконец явилась Эдит – во всем черном, точно инфанта шестнадцатого века. Среди преклонивших колени не было, слава Богу, ни журналистов, ни фоторепортеров. Эдит громким, звенящим от волнения, хорошо поставленным голосом перечислила допущенные в жизни ошибки и была посвящена в таинство, после чего отведена в исповедальню, мы же, вшестером, собрались в ризнице. Мы с Гиннессом, отец д’Арси, хромая глухая старуха с крашеными рыжими волосами, ее имени я так и не запомнил, маленький, смуглый человечек, похож на еврея, но утверждает, что португалец, и молодой блондин, похож на американца, но утверждает, что англичанин. В большом, специально заказанном лимузине доехали до находившегося на соседней улице «Сезама», клуба Эдит, пользующегося, по моим сведениям, сомнительной репутацией. Впрочем, заказанное Эдит угощение оказалось выше всяких похвал: холодное консоме, лобстер Ньюберг, стейк, пирог с земляникой и реки вина. Крашеная старуха проявила неподдельный интерес к виски:
– Мне послышалось или кто-то произнес слово «виски»?
– Хотите виски? – переспросил я.
– Не то слово.
– Сейчас принесу.
Но тут португалец ткнул меня локтем в бок и прошипел:
– Не вздумайте. Беды не оберемся. <…>
Суббота, 7 августа 1955 года На последней мессе пожилой священник разъяснял пожилым и молодым прихожанам, какие опасности подстерегают отдыхающих на морских курортах: «Грязные сношения дозволены лишь состоящим в браке». Полагаю, в эту церковь ходить не стоит.
Четверг, 11 августа 1955 года Обязуюсь с завтрака до шести вечера не пить ничего, кроме одной чашки черного кофе.
Среда, 17 августа 1955 года Утренние газеты сообщают, что чета Оливье [443] играет в Стратфорде. В письме от Джека Макдугалла говорится, что «Офицеры и джентльмены» нарасхват. На прошлой неделе – восемьсот экземпляров. Ясно, что рецензии на продаже не сказываются. <…> Даже «Вооруженные люди» [444] несколько воспряли: уходит сотня в неделю.
Воскресенье, 28 августа 1955 года <…> В последнем номере «Тэблет» объявление о продаже дома возле Уинчкома; продается вместе с католической часовней времен Реформации. Поехал туда после обеда с Лорой и Терезой. Портлип-холл, квадратный, просторный якобинский дом, стоит особняком, в долине, на холме. Длинная липовая аллея, большие конюшни, прекрасный, окруженный стеной сад, много комнат, низкие потолки, стены обшиты дубовыми панелями. За поросшими лесом холмами – горы. Вот где приватность! Часовня заперта; занимает отдельное здание. Ключи, сказали нам, в Уинчкоме, у местного священника. Экономка дала нам ключи, но к часовне они не подошли. Сказала, что часовня принадлежит епархии, в ней служат две мессы в год. В таком доме наша мебель и картины смотреться будут плохо. Стоит он, скорее всего, недорого. Я загорелся.
