Так кто же такие «диссиденты» и каковым было и есть отношение к ним наших сограждан?
Позволю себе прежде всего высказать некоторые личные замечания.
Разумеется, в весьма «узкий круг» этих людей, в пору своего максимального расцвета 1976–1978 годов насчитывавший не более 300–500 участников во всех союзных республиках СССР, входили абсолютно разные люди. Разные, как по своему социальному статусу, так и по морально-этическим установкам и принципам, политическим взглядам.
Были упертые фанатики; «убежденные» адепты, некритически пестовавшие приобретенные «взгляды», которые они были даже не в состоянии членораздельно сформулировать; были люди, склонные к критическому анализу, способные как к дискуссии, так и к переоценке собственных позиций, мнений и суждений.
И со всеми ними председатель КГБ Ю.В. Андропов предлагал чекистам «активно работать», не допуская скатывания их к противозаконной, уголовно-наказуемой деятельности.
Как известно, Ю.В. Андропов предлагал (за что его продолжают упрекать в «либерализме») вступить партийным органам в прямой диалог с А.Д. Сахаровым, Р.А. Медведевым, более того, отстоял последнего от ареста, чего добивался именно идеологический отдел ЦК КПСС, возглавлявшийся небезызвестным впоследствии «борцом с тоталитаризмом» А.Н. Яковлевым.
Но партийные органы высокомерно не всегда были готовы «снизойти» до прямого диалога со своими критиками, в которых им виделись исключительно «враги Советской власти».
Мое личное отношение к «диссидентам» наиболее точно передают следующие слова: «моя продолжительная … служебная деятельность, с массою людских встреч и предложений, привела меня к убеждению, что вся политическая борьба носит какое-то печальное, но тяжелое недоразумение, не замечаемое борющимися сторонами. Люди отчасти не могут, а отчасти не хотят понять друг друга и в силу этого тузят один другого без милосердия. Между тем и с той, и с другой стороны в большинстве встречаются прекрасные личности»[193].
Да, безусловно, среди «диссидентов», были люди, достойные уважения. Но я столь же категорически против «героизации» всех из них без малейшего разбора. Точно также немало замечательных, самоотверженных людей работали в органах КГБ. Хотя, как говорится, и «в семье не без урода».
И, наверное, именно на этих основах, добавив к ним непременно принципы объективности, законности и правосудия, и предстоит еще нашему обществу оценить свое недавнее прошлое.
В мае 1969 г. только недавно образовавшаяся Инициативная группа по защите прав человека в СССР (ИГ) — отправила в ООН письмо с жалобами на «непрекращающиеся нарушения законности» и просила «защитить попираемые в Советском Союзе человеческие права», в том числе «иметь независимые убеждения и распространять их всеми законными способами».
Из этого следует, делал обоснованный вывод бывший известный «диссидент» О.А. Попов, что «правозащитники» не рассматривали советский народ в качестве социальной базы своего движения. Более того, «обращение правозащитников за помощью к Западу привело к отчуждению и фактической изоляции их от народа и даже от значительной части интеллигенции, симпатизирующей правозащитникам. Сами же правозащитники стали превращаться из неформальной ассоциации советских граждан, озабоченных нарушением законности в своей стране, в отряд некоего «всемирного правозащитного движения», в небольшую группу, получавшую моральную, информационную, а с середины 70-х годов — материальную и политическую поддержку с Запада… замкнутые на себе, оторванные от народа и абсолютно чуждые его повседневным интересам и нуждам, эти группы не имели никакого веса и влияния в советском обществе, если не считать ореола «народного заступника», который стал складываться в 70-е годы вокруг имени А.Д.Сахарова»[194].
По нашему мнению, стоит задуматься и над следующим и вынужденным, и вымученным признанием бывшего диссидента:
«Я, автор этих строк, в течение нескольких лет собирал и обрабатывал материалы для правозащитных неподцензурных изданий…. И хотя я отвечаю за правдивость и достоверность приведенных в документах фактов, однако это обстоятельство не снимает с меня политической ответственности за фактическое участие на стороне США в идеологической и пропагандистской войне с СССР.
…Разумеется, правозащитники и диссиденты, включая автора этих строк, отдавали себе отчет в том, что подрывали имидж СССР и именно к этому стремились.
Что они, хотят того или нет, принимают участие в информационной и идеологической войне, которую США и государства стран НАТО ведут против СССР с начала 50-х годов.
До конца 60-х, как писал Дэвид Лове, «засылка советников, оборудования и денег на поддержку оппозиционных сил и организаций» в социалистических странах была основным методом идеологической войны (David Love Idea To Reality: A Brief History of the National Endowment for Democracy,//www.ned.org). Когда же выяснилось (и это стало достоянием прессы), что в эту активность было вовлечено ЦРУ, президент Л.Б. Джонсон приостановил ее», и до середины 70-х годов шел поиск новых методов и подходов в подрыве социалистических государств (как тут не вспомнить доктрину «наведения мостов», начало которой положил Д.Ф.Кеннеди! — О.Х.).
И тогда основной упор был сделан на гуманитарные проблемы, содержавшиеся в третьем разделе («корзине») Заключительного акта Европейского совещания по миру и безопасности в Европе (1 августа 1975 г.).
Действия образованных вскоре после его подписания московской «Хельсинкской группы», как и «действия членов остальных советских хельсинкских групп, — подчеркивает О.А. Попов, — носили антигосударственный характер».
«Автору этих строк, — признается он далее, — понадобилось несколько лет жизни в США, чтобы понять, что истинной целью идеологической войны было не улучшение состояния дел с правами человека в Советском Союзе и даже не установление в СССР демократического и правового государства, а уничтожение или по крайней мере ослабление геополитического соперника США, как бы он ни назывался — СССР или Россия».
Администрацией Дж. Картера, объявившего «защиту прав человека» центральным элементом своей внешней политики, в стратегию «борьбы с коммунизмом» был включен пункт о «поддержке борьбы за права человека в СССР и странах Восточной Европы».
В 1977 г., после образования «Хельсинкских групп в СССР» (а также ГДР и Чехословакии), в Нью-Йорке был создан Комитет по наблюдению за выполнением Советским Союзом Хельсингских соглашений (Helsiky Watch Committe). Его задача объявлялся «сбор информации о нарушениях прав человека в СССР, доведение ее до сведения американского правительства, американской общественности и международных организаций и институтов, в первую очередь ООН, требование от американского правительства и Конгресса принятия «соответствующих мер против СССР».
