А поводов вскоре появилось немало. В Малороссийском приказе Многогрешного обвиняли в том, что он не высылал из Украины беглых русских крестьян, а, наоборот, разрешал им селиться. Но главной точкой напряженности стали русско-польские переговоры, точнее – споры о границе Украинского гетманства. Московское государство еще по условиям Андрусовского перемирия отказалось от Правобережной Украины. Но, как известно, Киев тоже был на Правом берегу. Спорными были и Посожские земли. Казакам не хотелось отдавать ни пяди земли полякам, тем более что по условиям Переяславского соглашения 1654 года граница Украинского гетманства проходила далеко на западе, захватывая Браилов и Шаргород.
Теперь, настаивая на уточнении границы с поляками, Многогрешный неожиданно попросил включить в Украинское гетманство Гомель, жители которого прислали о том челобитную27. При этом он заявлял: «И ему де гетману не принять их нельзя, потому что войско запорожское никого не отгоняет»28. В Москве не собирались претендовать на белорусские земли, поэтому Боярская дума отклонила это предложение, но Многогрешный все равно принял Гомель под свое покровительство. В декабре 1671 года Многогрешный предлагал царю присоединить Мстиславское воеводство29. Ответ – не вмешиваться, соблюдать Андрусовское перемирие, «чтобы от того ссоры не всчинались»30. Таким образом, Белоруссия, как во времена Б. Хмельницкого и и. Выговского, снова становилась объектом русско-украинского конфликта.
Жесткая позиция царского правительства относительно непринятия Правобережья и Белоруссии вызывала негативную реакцию казаков, сочувственно смотревших на антипольские действия Дорошенко. Это, в свою очередь, заставляло Многогрешного более лояльно вести себя по отношению к Правобережному гетману, которого он предал. Так, когда в 1671 года польский полковник Пиво начал грабить окрестности Киева, Многогрешный разрешил своим казакам переходить к Дорошенко и воевать поляков. В феврале 1672 года он прямо заявил русским послам, что состоит в постоянной переписке с Дорошенко и навек с ним помирился. Голова стрельцов, находившихся в Батурине, позднее свидетельствовал, что на пирах со старшиной Демьян не раз поднимал тост за успех Дорошенко и с ним постоянно ссылался31. К тому же они с Правобережным гетманом стали кумовьями: дочь Дорошенко сосватали за родного племянника Многогрешного Михаила Зиновьева32.
Польский гусар. XVII в.
В январе 1672 года возобновились переговоры с поляками. Польские комиссары выступали категорически против присутствия послов Многогрешного: «...выведав обо всем, станут они писать к гетману Демьяну, а тот станет ссылаться с Дорошенком». Резко восприняли поляки и сообщение бояр о том, что якобы Дорошенко, по словам Многогрешного, просится со всей старшиной под царское величество33.
То, что на фоне разговоров об отдаче полякам Киева казацкие послы не были допущены на русско-польские переговоры (это противоречило Глуховским статьям), вызвало всевозможные панические слухи на Левобережье и волнения среди казаков. Многогрешный нервничал, пил и в нетрезвом состоянии часто высказывал русским посланникам нелицеприятные мысли.
Например, по поводу планов отдать Киев и малороссийские города полякам он сказал главе Батуринских стрельцов Г. Неелову: «...и толко де так учинилось, и они все, покиня жон своих и детей у царского величества, все пойдут головами своими против поляков боронитца, а города Киева и Печерского монастыря полякам не отдадут»34. В декабре 1671 года перед подьячим М. Савиным Многогрешный «сердито» говорил: он ожидал милость, а царь их в неволю отдает. И поехал в поле, заявив: «...на московских де людей оборону надеетца им нечего». Подьячему объяснили: «...как де он гетман сердит, или в каком сумнителстве, то все ездит по полям и думает про всякие дела»35.
Несмотря на свою необразованность, Многогрешный делал и такие заявления, что «и сам московским людем отпор даст своим храбством так, как Александр Макидонский; тот де был Александр, а я де Демьян, не менши того Александра учинит и опустошит Московское государство также, как Александр воевал грады»36.
Характер у Многрешного был вспыльчивый и порой неистовый – это явно семейная черта. Можно вспомнить о его родном брате Василии, до смерти забившем свою жену. Про самого гетмана известно, что он был высок ростом и, входя однажды в низкую дверь своего дома, сильно ударился об косяк головой и ушибся до полусмерти. Рослый, сильный, отчаянно смелый в бою и слишком прямолинейный в политике, Многогрешный был любим казаками, но ненавидим старшиной. Простое происхождение и отсутствие образования делало гетмана еще более несдержанным. Получив власть, но постоянно нервничая по поводу своего шаткого положения, Многогрешный стал позволять себе оскорбительные выходки по отношению к старшине. А он, между прочим, являлся ее ставленником, и поступать так было весьма опасно.
Еще в апреле 1670 года на традиционном съезде старшины на Пасху Многогрешный вел себя еще дипломатично, согласно казацкой традиции. Он кокетничал: мол говорят, что его не любят, так пусть казаки избирают себе другого гетмана. На это Д. Райча со слезами заявил: «...полна де им уж тех гетманов обирать, а за теми гетманами крови христианской литца!»37
При этом именно серб Дмитрашка Райча стал ключевой фигурой, возглавившей заговор против Многогрешного. В свое время (при и. Брюховецком) он был полковником у Дрозда, известного авантюриста и противника П. Дорошенко. Женатый на вдове Василия Золоторенко (шурина Б. Хмельницкого и претендента на гетманскую булаву времен Руины), Дмитрашка сам имел притязания на гетманскую власть38. За его «прорусскими» заявлениями стоял исключительно корыстный расчет, а его взгляды были обращены в другую сторону. Осенью 1671 года Дмитрашка сватал свою падчерицу за Григория Дорошенко39.
В октябре 1671 года между Многогрешным и Дмитрашкой произошел открытый конфликт. Дмитрашка писал Киевскому воеводе Г. Козловскому, что «переясловской полковник Дмитрашка Райча, по его гетманскому писму и посылки, учинился ему гетман непослушен; и он де гетман, за то его непослушение, идет на него Дмитрашка под Барышевку». Многогрешный просил у киевских воевод ратных людей, но те дать «не смели»40. Между тем Дмитрашка собрал на раду своих сотников, призывая ехать к Ханенко и Сирко и обещая, что польский король пришлет им помощь. Нежинский воевода и. Ржевский дал гетману военную помощь, и он вместе с русскими войсками подступил к резиденции Дмитрашки Барышовке. Казаки биться с Многогрешным не пожелали41 и открыли ворота. Райча заплакал с досады, но «добил челом» и приехал с женой и двумястами казаками. Гетман велел «полковника и сотников оковать», казаков «по полкам розобрать за-варту» («разослать по полкам под стражей». – Т. Т.), а на его место назначил полковником бунчужного Стрыеского42.
