Первым и, насколько мне известно, единственным человеком, державшим после этого в своих руках эти «документы» был известный американский дипломат и историк Джордж Кеннан, исследовательский талант и научная добросовестность которого придали многолетней дискуссии о подлинности «документов Сиссона» научный характер и привели к вполне определенным выводам. Но прежде чем познакомить читателя с наблюдениями Кеннана над текстами «оригиналов», следует отметить, что, заинтересовавшись проблемой «германского золота», он искал не только документы, но и людей, которые могли бы прояснить и эту проблему. На этом пути американский историк неоднократно встречался с А. Ф. Керенским. «Так случилось, что занимаясь документами Сиссона, – писал Кеннан 25 июля 1956 г. крупнейшему специалисту-вильсоноведу А. Линку, – я недавно встретился с Керенским, который рассказал мне, что в самом начале этой истории (он думает, что это случилось осенью 1918 г.) сэр Артур Беренсон встретился с ним по поручению президента Вильсона и задал ему вопрос касательно подлинности документов Сиссона. По словам Керенского, он ответил, что эти документы смесь правды и лжи и совершенно очевидно являются подделкой… Если это так, то здесь лежит разгадка напавшего на президента припадка раздражения, когда к нему обратились в связи с поисками оригиналов и, возможно, также того факта, что они были упрятаны в самый дальний угол самого потаенного сейфа в Белом доме…»[742]. Между прочим, в этом письме содержится и ответ на вопрос о том, почему Керенский в своих мемуарах «Россия на историческом повороте», неоднократно касаясь темы германо-большевистских связей, ни разу не упоминает о «документах Сиссона».
В 1956 г. Кеннан опубликовал итоги своего исследования «документов Сиссона» в «Журнале современной истории»[743]. Познакомившись в свое время с этой статьей, я испытал глубокое уважение не только к профессиональному мастерству ее автора, но и к его гражданской позиции. Выступить с такой статьей в период «холодной войны» мог только смелый и независимый историк: ведь в ней он не только «подрывал» документальный базис концепции о германо-большевистском заговоре в октябре 1917 г., которую отстаивало не одно поколение советологов. Кеннан еще и показал, что в вопросе о публикации «Документов Сиссона» американское правительство руководствовалось политическими пристрастиями. Много лет спустя, встретившись с этим глубоким и ярким ученым в Ленинградском отделении института истории СССР АН СССР, я спросил его о том, что побудило тогда написать эту статью. Кеннан ответил, что им руководил интерес к «исторической тайне» и желание ее разгадать. Ему это действительно удалось сделать на основе беспристрастного изучения всего исторического, историографического и документального материала. Главный вывод Кеннана состоял в том, что «документы Сиссона» были составлены кем-то из хорошо осведомленных в исторических фактах в газетном освещении[744]. Проанализировав собранные Госдепартаментом документы по делу о публикации «документов Сиссона», он установил, что их подлинным автором был петроградский журналист Ф. Оссендовский, а Е. П. Семенов был всего лишь посредником и продавцом этих материалов. Кеннан первым раскрыл небескорыстного автора приведенного нами выше письма, в котором тот в ноябре 1917 г. запрашивал 50 тыс. руб. за свои материалы.
Оценивая содержание самих документов, Кеннан находил его неубедительным и указывал на целый ряд несуразностей, ошибок и противоречий. Касаясь представленных в публикации Сиссона «документов» о взаимоотношениях Советской России и Германии в период переговоров в Брест-Литовске, он считал, что выраженная в них версия о полном подчинении большевиков Германии противоречит известным фактам политического напряжения между двумя правительствами в этот период. Американский исследователь выяснил, что многочисленные немецкие агенты, засланные на Дальний Восток, – это всего лишь люди, с которыми так или иначе сталкивался сочинитель «документов» Оссендовский во время своего пребывания на Дальнем Востоке. При этом Кеннан опирался на опубликованный в 1919 г. памфлет проживавшего во Владивостоке морского офицера Панова, который показал полную несостоятельность «документов», имеющих отношение к Дальнему Востоку[745]. Хотя Кеннан раскрыл многие секреты подлинного автора «документов Сиссона», тем не менее ему не удалось избежать всех ловушек, искусно расставленных Оссендовским в своей мистификации. В частности, Кеннан был склонен считать, что определенная часть документов все же имеет отношение к «компромату» на большевиков, собранному контрразведкой царского и Временного правительства. Американский исследователь также не исключал, что те, кто занимались подделкой «документов», определенно имели доступ к какой-то весьма надежной информации[746].
Кеннан первым из исследователей обратился к истории происхождения «документов Сиссона» и обстоятельствам, связанным с их приобретением и публикацией в США, хотя далеко не все тогда ему удалось выяснить. Но особую ценность представляют, конечно, его наблюдения над «оригиналами» опубликованных документов. Обратив внимание, что «германские документы тоже датированы по старому стилю до 1/14 февраля 1918 г.», он также обнаружил, что документы, исходившие от немецкой стороны, «написаны на прекрасном русском языке». Но самое главное открытие Кеннана состояло в том, что все документы основной части сиссоновской публикации были напечатаны на пяти различных машинках одной серии. «Внимательное изучение образцов машинописи основной части официальной брошюры (все напечатаны на машинке! – писал он, – показывает совершенно определенно, что в подготовке этих документов использовались пять различных пишущих машин. В изготовлении 18 документов «Разведывательного бюро» использовались машинки №№ 1, 2, 3 и 4. Машинка № 1 использовалась особенно часто. Документы «Русского отделения Большого Генерального штаба» были отпечатаны на машинках № 1 и № 2. Два документа «Генерального штаба открытого моря» были напечатаны на машинке № 1. Все эти документы поэтому совершенно точно исходят из одного центра. С другой стороны, три документа от загадочного чиновника «Рейхбанка» напечатаны на машинке № 5, и они единственные во всей серии напечатаны на этой машинке»[747]. Все документы, исходившие из советских официальных учреждений и лиц, включая такие различные, как Народный комиссариат иностранных дел, «Комиссар по борьбе с контрреволюцией и погромами», «Контрразведка при Ставке» были напечатаны на двух машинках – № 1 и № 2. «Таким образом, – писал Кеннан, – документы якобы из русских источников были реально изготовлены в том же самом месте, где и документы, претендующие на то, что они исходят от германских учреждений – это явный признак обмана»[748]. Особенно убедительно он это показал на документах «Контрразведки при Ставке», которая должна была бы располагаться в Могилеве, а ее документы были почему-то написаны на тех машинках, что и «документы» «Комиссара по борьбе с контрреволюцией и погромами» и «Разведывательного бюро Большого Генерального штаба», находившиеся в Петрограде, Кеннан также обратил внимание на такую странность, как отсутствие печатей на некоторых документах «немецкого происхождения»[749].
