А тем временем крейсер перешел во Владивосток “под проверку комиссией штаба флота ”. Узнав, что комиссию будет возглавлять адмирал Ясаков, командир корабля строго-настрого приказал своим офицерам "расшибиться в доску”, но чтобы никаких замечаний по вопросам подготовки корабля к походу не возникло, т.к. последствия любого замечания могли быть непредсказуемыми и трагичными. Решения Ясаков принимал моментально. Вследствие оных любой, даже самый добросовестный лейтенант, мог оказаться далеко от своего корабля с измаранными, ненужными военмору записями в личном деле.
Накануне проверки экипаж крейсера, отложив массу неотложных дел, занимался большой приборкой. К моменту прибытия комиссии “ медь, железо были отдраены, барашки расхожены и смазаны”.
Наконец, в ККОС собрались все офицеры крейсера и представители штаба флота. В ожидании Ясакова кают-компания гудела, как потревоженный улей. Офицеры штаба отдавали последние приказания своим младшим товарищам, инструктировали по правилам докладов старшему начальнику. Все они были одинаково заинтересованы в благополучном исходе проверки, т.к. все одинаково отвечали за степень готовности крейсера к походу, разница состояла лишь в том, что младшие товарищи уходили в море, а старшие – оставались на берегу. Прохлопы в подготовке корабля к походу могли стоить младшим товарищам жизни, а старшие рисковали получить лишь выговор в приказе.
Ясаков, встреченный офицерами, замершими по стойке “смирно”, пригласил всех садиться и сел сам.
– Итак, начнем со штурмана. Командир БЧ – 1.
– Командир! БЧ-1, капитан третьего ранга Егоров, – представился штурман.
– Готовы к походу?
– Так точно!
– Вы подтверждаете готовность? – обратился адмирал к флагманскому штурману флота.
– Так точно!
– Отлично. Артиллерист!
– Командир БЧ-2, капитан третьего ранга Борисов.
– Готовы?
– Так точно!
И так по всем боевым частям и службам. Кратко. Ясно и четко. Привычно. Наконец, очередь дошла до начальника мед.службы.
– Доктор!
– НМС, старший лейтенант Иванов!
– Готовы к походу?
– Никак нет!
Если бы вдруг в лысину командира трюмной группы Ермолова ударила молния, то это не произвело бы такого обвально-оглушающего впечатления на адмирала, привыкшего слышать, что врачи всегда и везде готовы. И ко всему.
– Причины, лейтенант? (Так, уже одна звездочка с погон слетела).
– Товарищ адмирал! Медицинская служба крейсера не укомплектована фельдшерским составом. Ходить по морям с токарями вместо медработников считаю опасным.
– Резонно, – подумав, согласился адмирал. – Я, товарищи офицеры, на примере этого лейтенанта сейчас научу вас, как не надо служить. Ответьте мне, доктор, что Вы лично делали, чтобы укомплектовать Вашу службу специалистами?
– Обращался с данным вопросом по команде, а также в письменной форме к НМС объединения, полковнику Ушакову. Однако, получил отказ, мотивированный отсутствием в объединении данной категории специалистов.
– Что еще? Вы были у Макаренко? (НМС флота)
– Так точно!
– Лично на приеме у генерала?
– Так точно.
Сквозь маску равнодушной суровости проглянуло что-то вроде интереса к происходящему. Ведь лейтенанты на прием к генералам попадают исключительно редко. Разве что, “на ковер“.
– Что же вам ответил генерал?
– Он ответил, что вопросами комплектования кораблей занимается отдел комплектования штаба флота.
– Значит, отказал ?
– Так точно.
– Х-м... И что же вы сделали дальше? – с явным интересом спросил адмирал.
– Был на приеме у начальника отдела комплектования штаба флота.
– А как же вы попали к нему? – искренне удивился начальник.
– Случайно, товарищ адмирал!
– Х-м... И что же вам сказал начальник отдела комплектования?
– Мне неудобно повторять то, что он мне сказал, товарищ адмирал.
Предчувствуя необычный финал совещания, дающий начальнику возможность заняться воспоминаниями о собственной лейтенантской молодости, адмирал, искренне заинтересованный, потребовал ответа.
– Мне он сказал, товарищ адмирал, буквально следующее: “ Иди ты на ..., товарищ лейтенант!”
– Все правильно, – захохотал адмирал, – куда же еще могут послать лейтенанта?!
Тут уж дружно захохотали все офицеры...
Через двое суток в мое распоряжение прибыли три молодых фельдшера: Крайков, Матин и Суменков. Несмотря на острую дефицитность специальности и неудовольствие начальника медицинской службы флота.
XXX
Время съемки с якоря было выбрано с учетом высокой бдительности японской разведки и неограниченных возможностей “вражеских шпионских “спутников, с интересом следящих за всеми эволюциями нашего героического флота в темное время суток. Плюс режим полного радиомолчания. Это давало возможность аж на шесть и более часов отодвинуть для врага тайну выхода крейсера на выполнение боевой задачи. Темной и пасмурной, туманной ночью всплакнувшие жены проводили своих подвыпивших мужей на катер, увозивший (в который раз!) отцов семейств в туманную неизвестность. В 00.00, всосав в себя якорь-цепи и вспенив воду винтами, дрожь которых передалась всему корпусу, крейсер взял курс в далекий Индийский океан. Отныне бег времени и сама жизнь были втиснуты в суровую размеренность походных вахт и дежурств. Все привычно и до боли однообразно.
Глава 39
ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ РАБОТА
Начальнику медицинской службы предстояло познакомиться поближе с новыми членами коллектива, прибывшими на корабль непосредственно перед выходом в море, по грозному повелению Исакова. Три новых члена, три винтика, три личности. Совсем не много. Но ведь три души, которые, как известно – потемки.
Наиболее колоритной фигурой из трех (в плане психолого-педагогической работы) представлялся матрос Крайков, с которого и начал я изучение личного состава, пригласив подчиненного в каюту “ на ознакомительную беседу”. Среднего роста, брюнет, избыток веса килограммов в десять (в 20 лет!), нетороплив (слишком нетороплив!) в движениях. Крайков, прибыв в каюту, лениво представился новому начальнику.
– Садитесь, Крайков. Мне кажется, вы не в духе.
– А что радоваться, товарищ старший лейтенант?
– Веселиться-то, может, и нечего, но и ходить, повесив нос, оснований нет. Что обозначает ваша татуировка на груди?
На нее я обратил внимание еще в первый день прибытия Крайнова на крейсер: черви вокруг левого соска и знак вопроса над ним.
– Да так ... грехи молодости, – нисколько не смутившись, ответил матрос.
