Ивана IV и его сына вызвало появление некоторого числа безграмотных, к сожалению, публикаций, в которых ретивые (околонаучные) авторы утверждали, что царь Иван около двадцати последних лет своей жизни болел венерическим заболеванием (сифилисом) — примерно с 1565 г. В Средние века, да и много раньше (в Китае три тысячи лет назад!), для лечения таких болезней использовали ртутные мази. Этим и объяснили значительное количество ртути в организме Ивана IV и царевича Ивана — оказывается, сын также страдал аналогичным недугом» [218].
К сожалению, Панова слишком часто ссылается на мнение главного советского антрополога Герасимова. Он, мол, доказал отцовство Василия III: «...стоит сегодня взглянуть на выставленную в одном из залов Исторического музея икону XVI в., где изображен великий князь Василий III, и реконструированный портрет Ивана Грозного работы М.М. Герасимова, — и все сомнения улетучиваются в одну минуту» [219]. Но ведь Герасимов видел эту икону и, соответственно, лепил изображение Ивана Грозного. Сейчас антропологи критикуют методы Герасимова и подвергают сомнению сходство созданных им портретов знаменитых людей с оригиналами. Так, например, воссозданное ныне по черепу изображение адмирала Ушакова существенно отличается от реконструкции Герасимова.
Да и представим на секундочку, что случилось бы, если бы Герасимов заявил, что Иван IV не сын Василия III. Такая версия не соответствовала советской «магистральной линии истории». Вряд ли бы Герасимова посадили, но с многочисленными должностями и титулами пришлось бы расстаться.
Повторяю, и совковым, и «демократическим» историкам нужен Иван — сын Василия, и никаких гвоздей. Можно изрыть всю Свердловскую область в поисках костей Романовых, но провести сравнительные исследования на современном уровне останков Василия III и Ивана IV, лежащих в Архангельском соборе, нельзя! Наши власти никогда на это не дадут разрешение, равно как и на выяснение того, кто лежит в саркофаге Дмитрия Углицкого.
Но вернемся в жестокий XVI век. Давайте вместе подумаем, какая альтернатива была у Андрея Курбского? Идти, подобно барану, под топор палача или бежать? Князь выбрал жизнь и борьбу с тираном. С верными дружинниками он пересекает рубеж и оказывается... совсем не в той Польше, которую представляют отечественные историки.
Многие полагают, что Андрей Курбский бежал к польским панам, католическим фанатикам, ненавидящим все русское. Увы, это смещение исторических реалий, по крайней мере на один век.
Начну с того, что Курбский бежал не в Польшу, а в Литву за 5 лет до Люблинской унии (1569). До унии Великое княжество Литовское было самостоятельным государством и формально, и по существу. Государственным языком в Великом княжестве Литовском был русский, большинство жителей княжества составляли этнические русские [220] и православные.
Кстати, и в католической Польше в середине XVI века, когда вся Западная Европа была освещена кострами инквизиции, процветала... веротерпимость. Да-да! полнейшая веротерпимость, и я уверен, что таких примеров в средневековой Европе не было. В Польше и Литве середины XVI века сравнительно мирно уживались католики, православные, кальвинисты, лютеране, ариане и т.д. Они не только совершали свои обряды, но и издавали свои книги и даже имели свои типографии.
Через год после бегства Андрея Курбского литовский канцлер Николай Черный Радзивилл почти уговорил польского короля Сигизмунда стать протестантом. Лишь резкое противостояние католических епископов удержало короля от смены веры.
Так что Андрей Курбский не предавал православную Русь, а просто перебежал из Руси Московской в Русь Литовскую, сменив лишь сюзерена. Замечу, что «право отъезда» служилых князей или бояр существовало на Руси и в Польше, по крайней мере с IX века. И юридически этого права никто не отменял ни на Руси, ни в Литве, ни в Польше. Другой вопрос, что в 1564 г. и позже это право нормально действовало в Речи Посполитой, а на Руси со времен Ивана III желающим им воспользоваться рубили головы. Опять же — «головы им отрубят, и всего делов».
Любопытно, что Иван III и его свирепые потомки поступали так и с теми князьями, которые переходили к ним от великих князей литовских. Так, в самом конце XV века — начале XVI века не менее трех десятков князей Рюриковичей и Гедеминовичей попросились в московское подданство. Причем большинство из них перешло вместе со своими уделами, в результате чего Московское государство получило большие приращения на западе и на юге.
Поначалу Иван III радостно встретил князей из русской Литвы. Но длилось его ликование совсем недолго. Так, Вяземские князья приняли подданство в 1492 г., а уже через пару лет Михаил Дмитриевич Вяземский с семьей под стражей был отправлен на Северную Двину, где и умер (убит?). Андрей Юрьевич Вяземский бесследно исчез, а в 1495 г. в Вязьме уже сидел наместник Ивана III. Уничтожив старших вяземских князей, Иван III лишил боковые ветви вяземских князей всех их родовых вотчин и отправил их на восток, дав ничтожные поместья. К середине XVI века многие из князей Вяземских служили детьми боярскими в Костроме, Романове и Малом Ярославце.
В 1499 г. на сторону Москвы вместе с уделом перешел князь новгород-северский Василий Шемячич — внук знаменитого Дмитрия Юрьевича Шемяки. Он несколько лет верой и правдой служил Ивану III, а затем Василию III. Шемячич проявил себя талантливым полководцем и участвовал во многих походах на Литву и крымских татар. Но московским великим князьям не нужны были сильные князья — вассалы, а только холопы. И вот в 1522 г. Василий III вызывает Василия Шемячича в Москву. Тот, видимо, заподозрил неладное и попросил охранную грамоту, скрепленную «клятвою государя и митрополита». Митрополит Варлаам не согласился пойти на клятвопреступление и в конце 1521 г. оставил митрополичий престол. Его место занял более податливый Даниил, который согласился дать «крестоцеловальную запись» с тем, чтобы выманить «запазушного врага» в столицу.
18 апреля 1523 г. Шемячич прибыл в Москву, с почетом был принят Василием III, но вскоре был схвачен и брошен в тюрьму. По мнению посла германского императора Герберштейна, один Шемячич оставался на Руси крупным властителем, и «чтобы тем легче изгнать его и безопаснее властвовать, выдумано было обвинение в вероломстве, которое должно было устранить его». Сын Василия Шемячича Иван, жена и двое дочерей были насильно пострижены в монахи и сосланы в Каргополь, сам Василий умер в заточении 10 августа 1529 г.
Та же участь ждала Ивана Ивановича Белевского. Он стал известным московским воеводой, но в 30-х гг. XVI века был сослан в заточение в Вологду, а Белевский удел прекратил свое существование. Почти так же кончили
