Витаутас здесь наставник, и это для него очень важно. То, что вчера до пяти утра мы говорили, уже для тутошных - выбор противоборствующих лагерей.
27.10.84 г.
Снялись с Леной у Суриковой[136]. Но думаю, что она порежет и меня, и Лену. Она легла под этого Виталия Соломина. Но почему она должна меня подстилать под него — непонятно. Парень озверел и стал предлагать искусственное, лишь бы свое, лишь бы наоборот тому, что говорил я. Мне в результате удалось чудом оправдать всю несусветную чушь, которую он нес. Но так или иначе, стало ясно, что Алла будет марать и Лену, и все мои импровизации. А роли у нас получились. Жаль.
«Чучело» пошло на аншлагах — стабильно во всех кинотеатрах. Вчера праздновали в «Ударнике» миллионного зрителя. И вдруг узнаем — 5-го приказали картину с экрана снять. Причина — много жалоб на то, что плохие копии. Так. Опять все сначала.
(Кстати, миллионный зритель был уже 19-го октября.)
Вчера после «Ударника» выступал в Щукинском. Была Лена. Был в ударе. Приняли хорошо.
Наверное, иду в последний бой С врагом невидимым и многоликим. Меня заставят жертвовать собой И сделают в конце концов великим!
О, мученики! Вас судьба зовет! Вы прожили б, наверное, не мучась, Но вам была уже готова участь, Дурак без мученика дня не проживет!
Страдания отдельных чудаков Бессмысленные жизни извиняют И в результате смыслом наполняют Само существованье дураков!
Позвонили из Новосибирска — там картину показывать не хотят. Ну что ты будешь делать! Нет, у нас победить сложно, слишком эшелонирована оборона идиотизма. Идеологическая «троекуровщина» — основной вид нашей идеологической «работы»- «Троекуровы» — явление национальное: слава тебе, Александр Сергеевич, будем Дубровским. А что травят медведями — не беда. Медведь ныне пошел не тот, ленивый пошел медведь.
28.10.84 г.
Итак, завтра. Все по-новой. Надо говорить с Авериным, с Площанским и Орловым, с Камшаловым. И, может быть, звонить Печеневу. Завтра же надо узнать, что в «Правде» и «Комсомолке».
Отчего трагичны лики? Мудрецы зачем так грустны? Так апостолы суровы, Так печальны все святые? В их глазах страданья блики, В них сомненья безыскусны, В них живые, без покрова, Истины глядят простые. На печальной этой тризне Нету большего страданья, Чем простое пониманье Нашей жизни!
Худо!
29.10.84 г.
Отбой! Все удалось сделать: за один день с 11.00 до 16.00 дозвонился в Рязань. Копии выслали в пятницу. (Перепечатка.) Был в МГК, был в Кинофикации. Аверин из МГК посоветовал срочно написать книгу по «Чучелу» — письмам, обсуждениям и т.д.
(Стоит!)
Забыл записать сюжеты.
1. Саперы подорвались — 19 человек. Всех в морг. Студентка с профессором. Капля крови на халате. Сказали профессору. Не может быть! Взял руку — пульс есть. Срочно! Выжил. Узнал о студентке. Сказал — женюсь. Нашел адрес. Пришел — молча поцеловал. Получил палкой по голове — у нее муж. Она объяснила. Муж: «Я же не знал», бели — выпили бутылку коньяку.
2. Вожатая из «Орленка». Ее рассказ.
Девочка. Отец — капитан речного флота. У него на пароходе плывет секретарь райкома. Разговорились. «У меня дочка не отдыхает». «Раз плюнуть. Вот я подписал для лагеря зарезать свинью и корову. Так что питание будет отличное». Сказано — сделано. Девочка приезжает в лагерь — у нее спрашивают: «Наволочки, простыни привезла?»... Оказалось, это трудовой исправительный лагерь. По поселку слух — у Пухова дочь попала в исправительный лагерь. Отец кинулся забирать — она ни в какую: подружилась с ребятами, появились подруги.
30.10.84 г.
И снова чрезвычайное огорчение; Митя Егоров выпивает[137]. Я заметил что-то в его лице на «миллионном зрителе» в «Ударнике», спросил, как он себя чувствует. Он твердил: все в порядке. Сегодня Леня Бердичевский позвонил мне и рассказал, что летом его уже пьяного вытаскивали из канавы и т.д. Борис поссорился с Кустинской, и Борис с Митей уехали жить к Кустиной матери. (Наказывают, исправляют.)
Что делать? Как помочь? Борис сам уже (хотя это стоит проверить) выпивал с Митькой. Если бы напугать Бориса, что я пожалуюсь в его партийную организацию, он сдрейфил бы. И заставил бы Митьку не пить. Но Борис со страху сейчас способен на любую идиотскую выходку, пугать его опасно, нет, он может не на шутку испугаться. Если Бориса не пугать — на него больше ничего не подействует. А чтобы Митька не пил, это может сделать только Борис.
Поговорить с Борисом? Бессмысленно и бесполезно. Разговором будет управлять его «престижность», будет врать, не поверит и опять-таки испугается, станет трусить и далее, оклевещет перед Митькой и т.д.
Поговорить с Кустей? Вообще глупость, она давно ненормальная, с ней разговаривать нечего.
Поговорить с Митей? Вряд ли что даст. Он всегда худо ко мне относился. Он думал, что я к нему плохо отношусь, наверное, думает так и сейчас. Он вряд ли мне по-настоящему поверит.
Однако что-то надо придумать все равно. Попросить школу попугать Бориса? Что за школа? А то такого наделать можно, что трезвенник запьет!
01.11.84 г.
Сегодня было собрание режиссеров. Выбрали в бюро. Алик Шейн рассказывал, что все говорили обо мне и о картине. Валерка Кремнев сказал, что надо выдвинуть «Чучело» на Ленинскую премию. Ха! Но вот что любопытно: вернулись к кляузе этого подонка из Одессы, чего-то там его осудили или меня оправдали, не знаю.
Пора, пора отдыхать. Вот кое-где запрещают картину, надо бы написать письма на имя Первого секретаря. Или ехать? Ах, как нужна статья в «Правде» и в «Комсомолке».
Но мой интерес ко всему этому притупился. Я в плену всей этой возни, но уже без желания. Неприятно, когда устает само желание, но, может быть, это и другое: что-то стало стыдно так заботиться о картине, это перебор, тут какое-то нарушение этическое. Не пойму что, но все равно, надо кончать с этим.
Дивное письмо (любовное) на имя Кристины — дивное письмо от парня семнадцати лет, недавнего десятиклассника, поступившего в университет. «Оно было открытым». (Такая версия.)
Письма вообще интересные. Видел Милу Голубкину, рассказала об обсуждении фильма шестиклассниками. Обещала дать пленку. Общаться с ней было неприятно.
Сегодня ребята «праздновали» поминки по Шпаликову. Вот уж горькая фигура, но она тоже очень выросла. Умершие растут. И все более, чем более мельчает жизнь и мельчают люди. Гена прожил чистую жизнь при всей ее несуразности. Он был вне... вне многого. Он не боролся ни с кем, ему этого не надо было, он жил своей жизнью, шел своей дорогой, во всем был щедр и талантлив и не так уж мало сделал. На «Повторном кинотеатре» — афиша в честь его юбилея, пять названий (и все картины не проходили мимо зрителя, каждая чем-то известна). Может быть, он и не состоялся на своем уровне, но его фигура очень важна, вокруг нее много тогда крутилось: у него была сила, вокруг него была орбита. В этом смысле он планетарен. А книжку прозы Шпаликова выпустили чудесную. Как там описана еда для Хуциева! Просто бунинская проза. Жаль. Тысячу раз жаль, жаль очень, что умер рано, что не достало сил. Ах, как жаль. Шпаликов успел сделать как бы набросок своего творчества... А жизнь исчерпал. Ах, как жаль!
