Только 25 сентября, как отметил в своем дневнике Гальдер, было зафиксировано строительство противником укреплений на фронте группы армий «Центр». При этом командующий Западным фронтом генерал И. С. Конев считал, что немцы будут наступать по кратчайшему пути – вдоль Смоленской дороги. Там и возводились основные укрепления. Немцы же нанесли удары севернее и южнее дороги. Возможно, на решение Конева повлияло сообщение пленного немецкого летчика. Командующий Западным фронтом 26 сентября докладывал Сталину и Шапошникову, что по материалам опроса пленного летчика «противник готовится к наступлению в направлении Москвы, с главной группировкой вдоль автомагистрали Вязьма – Москва».
Вопреки распространенному мнению, советские войска не сильно уступали противнику в людях и технике. Численность личного состава группы армий «Центр» в начале октября составляла 1 929 406 человек, из которых около 1,8 млн участвовали в операции «Тайфун». У немцев здесь имелось 1387 самолетов и около 1700 танков. Им противостояли войска трех советских фронтов, имевшие, по оценке К. Рейнхардта, 1 252 591 человек личного состава, 849 танков, 5637 орудий и 4961 миномет, 62 651 автомашину и трактор, 936 самолетов, в том числе 545 истребителей на линии фронта около 730 километров.
Войска 22, 29, 30, 19, 16 и 20-й армий Западного фронта занимали оборону на главном, Московском направлении в полосе шириной 340 километров от озера Селигер до Ельни. Войска 24-й и 43-й армий Резервного фронта обороняли рубеж от Ельни до железной дороги Рославль – Киров в полосе шириной до 100 километров, а 31, 49, 32 и 33-я армии Резервного фронта занимали позиции в тылу Западного фронта в полосе шириной 300 километров по линии Осташков – Селижарово – восточнее Дорогобужа. Войска Брянского фронта (50, 3, 13-я армии, оперативная группа генерал-майора Ермакова; командующий генерал-полковник Еременко) прикрывали Брянско-Калужское и Севско-Орловско-Тульское направления; передний край их обороны в полосе шириной 290 километров проходил по линии Снопоть—Почеп—Погар, Глухов. Вероятно, ошибкой была дислокация четырех армий на тыловом оборонительном рубеже. После прорыва обороны они не смогли ни нанести контрудар, ни задержать продвижение противника и были легко разбиты немецкими подвижными соединениями. Лучше было бы использовать их для удержания главной полосы обороны.
К. Рейнхардт основывался на советских данных, которые явно занижены, по крайней мере, по части танков, так как немцы захватили их в Вяземском и Брянских котлах 1242, а некоторому числу танков к тому же удалось выйти из окружения. Возможно, 849 танков – это число машин, боеготовых к началу октября. Также и данные о том, что в полосе обороны Западного фронта в частях РККА было 486 танков, у немцев – 591, а орудий и минометов – соответственно 4028 и 5651, доказывают, что советских танков было не менее 1242. Иначе получается, что Западный фронт имел более 57 % всех танков, имевшихся у трех фронтов Западного направления.
В целом сложившееся соотношение сил позволяло Красной армии успешно обороняться при условии координации действий всех обороняющихся на Московском направлении сил и их правильной группировки. На один километр фронта обороны приходилось в среднем около 1650 бойцов, 14,2 орудия и минометов (в том числе восемь орудий), 1,65 танка, 1,3 самолета. С учетом же того, что значительную часть полосы обороны занимали труднопроходимые лесные массивы и болота, можно было значительно увеличить плотность войск, сконцентрировав войска на наиболее опасных направлениях – там, где могли пройти немецкие танки. Однако поскольку войска трех фронтов вели наступательные операции вплоть до последней декады сентября, времени для перегруппировки практически не осталось. Для сравнения: у немцев в Нормандии в июне 1944 года плотность артиллерии составляла менее трех орудий и менее одного танка на километр фронта, тем не менее им почти два месяца удавалось удерживать фронт против высадившихся союзников.
Однако как раз координации действий трех фронтов на Московском направлении и не было, что пагубно сказалось на судьбе советской обороны. Теоретически действия фронтов должны были координировать Ставка и Генштаб, однако у них хватало забот и помимо этого, в том числе с войсками других направлений. Правильнее было бы объединить в один хотя бы два фронта, Западный и Резервный, армии которых все равно оборонялись чересполосно. Однако подчинять Буденного Коневу, в ту пору всего лишь генерал-полковнику, было не совсем удобно. В то же время поручать Буденному командование всеми войсками на Западном направлении Сталин явно не хотел, поскольку не был уверен, что Семен Михайлович справится со столь сложной задачей. Однако и отзывать его с командования Сталин тоже не собирался, чтобы не обидеть – тем более что насчет необходимости скорейшего отвода войск из-под Киева, как оказалось, маршал был абсолютно прав. В результате объединять фронты и менять их командующих пришлось уже после начала немецкого наступления, когда окружение основной массы советских войск стало фактом.
24 сентября 1941 года начальник германского Генштаба генерал Франц Гальдер, находясь в штабе группы армий «Центр» в Смоленске вместе с главкомом сухопутных войск фельдмаршалом Вальтером фон Браухичем, записал в дневнике: «Фон Бок сообщил, что хочет перейти в наступление на фронте Гудериана 30.9, а на остальных участках – 2.10. Во всяком случае, между этими двумя фазами наступления должен быть перерыв не менее 48 часов». Сам фельдмаршал Федор фон Бок, командующий группой армий «Центр», отметил в дневнике в тот же день: «На состоявшемся в его (Браухича. – Б. С.) присутствии совещании командующих армиями и танковыми группами ничего нового не прозвучало, за исключением того, что Гудериану позволили наступать уже 30 сентября. По мне лучше, если у него будет немножко форы, потому что он все еще довольно далеко от правого фланга, на котором будет нанесен главный удар, и отдачи от действий танков можно ожидать лишь 4–5 дней спустя после начала операции. Другие командующие будут готовы ко 2 октября, лишь Гот (3-я танковая группа) предлагает 3 октября». Фактически такое разнесение на двое суток времени начала наступления на разных направлениях позволяло надеяться, что советские резервы будут в первую очередь переброшены для отражения удара Гудериана, что позволит легче повести наступление на главном направлении. Тут сказалась и плохая координация действий трех советских фронтов. На практике такую координацию, как мы уже говорили, должна была осуществлять Ставка, которой, однако, приходилось уделять внимание всем стратегическим направлениям, и поэтому с принятием решений по отражению «Тайфуна» она катастрофически запаздывала.
