Если бы по штатной численности советские стрелковые дивизии были бы примерно равны немецким пехотным, если бы советские танковые бригады были бы развернуты, как у немцев в дивизии, то есть подкреплены мотопехотой (по числу танков две советские танковые бригады того времени были примерно равны одной немецкой танковой дивизии), то на Московском направлении было бы порядка 61 стрелковой, мотострелковой и танковой дивизий, для которых вполне хватило бы шестнадцати корпусных штабов, в свою очередь, сведенных в четыре армии. Тогда, наверное, и система управления была бы стройнее и решения принимались и доводились до частей и соединений быстрее. Но на практике в Красной армии применялась совсем другая организационная стратегия. Возобладала характерная для советской эпохи страсть к гигантомании. Пусть дивизий будет побольше числом – солиднее выглядит. Пусть вместо корпусов будут армии. Во-первых, генеральских должностей с большими звездами будет побольше. Во-вторых, командующему армией при необходимости проще будет обратиться не только к командующему фронтом, но и в саму Ставку, несмотря на то, что от этого увеличится неразбериха в управлении войсками. В последний год войны страстью к формированию новых дивизий вместо пополнения уже существующих страдал и Гитлер. Возможно, это помогало ему приуменьшать в собственном сознании масштаб поражений, которые терпел вермахт. Руководство же Красной армии подобной страстью отличалось на протяжении всей войны.
В ходе Вяземского сражения все три командующих советскими фронтами, быстро потеряв связь с войсками, направились в те армии, которые, как они и думали, подверглись главным ударам противника, оставив свои штабы на прежних местах дислокации. То же произошло и со многими командующими армиями. В результате войска получали противоречащие друг другу приказы и от командующих, и от их штабов, а также от Ставки. Параллельно командующие искали свои штабы, штабы – командующих, а Ставка – и тех и других.
Чисто теоретически в условиях плохой связи и координации действий оборону вообще разумнее было бы строить в один эшелон. Ведь армии второго эшелона на практике не успели принять участие в отражении немецкого наступления и в своем большинстве погибли в окружении. А так, если бы плотность обороны за счет вторых эшелонов была бы увеличена, немцы потратили на прорыв больше времени и сил и значительной части советских войск, вероятно, удалось бы избежать окружения. Но ни Сталин, ни его генералы и маршалы не хотели признаться даже себе, что по уровню оперативно-тактического мастерства вермахт далеко превосходил тогда ослабленную репрессиями Красную армию и что для более успешной борьбы с ним надо было применять тактику слабейших против сильнейших.
2 октября, когда немецкая группа армий «Центр» начала наступление на Москву, находившийся в тот момент в боевых порядках 43-й армии Буденный помогал командованию армии организовать оборону. Но враг за восемь часов наступления прорвал всю тактическую глубину обороны армии и вышел к позициям дивизий второго эшелона. Семен Михайлович наметил контрудар, но для сосредоточения войск даже при наличии автотранспорта требовалось не менее 2,5 суток. А автотранспорта катастрофически не хватало. Главное же, за двое-трое суток ударная группа противника, насчитывавшая до девяти пехотных и четырех танковых дивизий, продвинулась бы дальше на восток, и контрудар пришелся бы по пустому месту, даже если бы каким-то чудом предназначенные для него дивизии и бригады удалось бы собрать. Кроме того, Буденный примерно вдвое занизил силы немцев. Тут сказалась давняя болезнь всего советского общества, не миновавшая и Красную армию: стремление приукрасить действительность в донесениях начальству, чтобы избежать наказания. Командиры в донесениях в штабы армий и фронта преуменьшали количество неприятельских войск, совершивших прорыв, чтобы ситуация не выглядела катастрофической. Они наивно надеялись, что еще удастся поправить положение. Но противник упреждал в развертывании советские резервы, так как его дивизии обладали значительно большей мобильностью. К тому же многие мосты доставались немцам в неповрежденном состоянии.
Оборону Буденный так и не смог организовать. Хуже того, еще 30 сентября, за два дня до немецкого наступления, он затеял перегруппировку войск. В результате три дивизии были сняты с фронта 33-й армии, а замена им, несмотря на доклад командования армии, прислана не была. Вследствие этого в боевых порядках 33-й армии образовался разрыв в 14 километров, прикрытый лишь несколькими стрелковыми ротами. Немцы туда и ударили. Они обошли позиции 43-й армии с левого фланга. 5 октября Буденный донес в Ставку, что на левом фланге Резервного фронта создалось чрезвычайно тяжелое положение. Прорыв немцев вдоль Московского шоссе закрыть нечем. Фронт своими силами задержать противника на направлении Спас-Деменск – Всходы – Вязьма, и Спас-Деменск – Юхнов – Медынь не может. Буденный просил помочь авиацией и подтянуть резервы главнокомандования. В тот же день Ставка согласилась по предложению Буденного отвести войска на линию Ведерники – Мосальск – Жиздра, но было поздно. Немецкие войска продвинулись уже западнее этой линии.
Вскоре связь с командованием Западного фронта и со Ставкой оборвалась. Штаб фронта потерял и связь с армиями. Рано утром 8 октября Буденный со штабом прибыл в Малоярославец. Он не знал, что как раз в этот день Ставка заменила его на посту командующего Резервным фронтом Г. К. Жуковым. По пути на шоссе Юхнов – Вязьма Семен Михайлович чуть не погиб, столкнувшись с немецкими танками. Основная же часть штаба оказалась на 105-м километре от Москвы, в лесу за железнодорожным мостом через Протву. Буденный нашел его только с помощью Жукова, встретившего Семена Михайловича в Малоярославце.
6 октября состоялся примечательный разговор по прямому проводу начальника Генштаба маршала Б. М. Шапошникова с начальником штаба Резервного фронта генералом А. В. Анисовым:
«Анисов: Связи с 303 сд в течение дня установить не удалось. 33-я армия как организм пока не существует. В Красное Лосьмино есть командующий и член Военного совета, штаба нет, где – неизвестно. Средств связи также нет. Высланные на двух самолетах и одной автомашине командир оперативного отдела и офицер связи для розыска штаба армии и дивизий пока не вернулись. Никаких данных о положении частей 33 А штаб фронта не имеет… Необходима срочная присылка вооруженного пополнения хотя бы 30 тыс. Все.
Шапошников: Мне непонятно, для кого же присылать вооруженное пополнение, когда Вы в своем докладе не назвали ни одного полка стрелкового или артиллерийского, ни одной дивизии… и когда отходят красноармейцы без комсостава и, по-видимому, без вооружения и матчасти. Можно потерять связь, но уже не до такой степени, чтобы через перерывчатый фронт противника нельзя было добраться до частей, которые, без сомнения, где-то существуют и, по всей вероятности, дерутся. По-видимому, посланные Вами офицеры связи довольно не храбро подошли к выполнению своих задач. Необходимо более энергичных и толковых командиров направить для этого. Нам важен не розыск командующих армий, а войсковых организмов…
