Я лежала в постели перед распахнутым окном, за которым было полночное небо, и ломала голову над переделанным Тимом стихотворением Лао-цзы, когда он сам вошел в комнату. Я махнула рукой в сторону стихов, лежащих на кровати.
Ворота нежной тайны Постоянно открыты, Ворота нежной тайны Будь нежен с ней, Не причини ей боли.
— Почему «боли», и что ты имел в виду под «потерять разум»?
— Я расскажу тебе сказку, — он погасил свет. — Жили-были три принцессы. Их отец, король, задал им загадку. Кто угадает, чего хочет каждая женщина, та и будет лучшей из принцесс, — его голос нежно убаюкивал меня. Он словно гладил меня по коже. Я чувствовала его, этот голос, и чуть не упустила конец сказки: «…и ведьма ответила: "Женщина хочет полного подчинения себе"».
Я была удивлена. Он словно сдавал себя мне, на милость победителя. Я не чувствовала, что полностью готова к этому, но его руки и голос обещали нежность и наслаждение.
Мы разрисовали каминную стену пересеченными треугольниками, посадили в нишу золоченого Будду, вставили искусственные рубины в глаза гипсовому льву и после этого провели наш первый ЛСД-трип вместе. Он притащил кассеты с записью ламы, кашляющего высоко в Гималаях, и несколько других. Он никогда не слышал моего приятеля Дилана, и я пела ему в ухо: «Awl I really want to doooo, is baby be friends with you!»
«Целью является достижение психоделического или экстатического опыта без использования наркотиков. Методом является интенсивное десятичасовое погружение в программное стимулирование сенсорной, эмоциональной, интеллектуальной, художественной, философской составляющих, которые воспроизводят опыт ЛСД».
Мы были на дороге. Караван из автомобилей, набитых оборудованием: Дон Сайндер, Майкл, Ралф, Тим и я. Мы были чем-то вроде странствующего цирка. Мы снимали номера отелей или частные квартиры, покрывали стены индийскими тканями, устанавливали проекторы и юпитеры, ежедневно проходя сквозь нервную систему двадцати и больше человек, не считая себя самих. Восьмидесятилетние ведантисты, райхианцы, поклонники Викки, епископиане, проповедники американского образа жизни, мистические домохозяйки, задумчивые мыслители, широкий спектр оккультистов в поисках просветления. Ралф размеренно и монотонно читает ритуальные тексты, способствующие расслаблению. Тим объясняет свою теорию о том, что «надо покинуть ум, чтобы использовать голову». Я сижу за проектором, который показывает на стене яркие цветовые пятна, слушая его голос, скользящий по длинному красному тоннелю. Кислотно-красному. Загипнотизированная, я мурлычу его стихи вместе с ним. «Ты можешь плыть через вселенную твоего тела и при этом не заблудиться? Все забыть, раствориться?»
Его голос был моей путеводной нитью. Не тембр его, а тон, гениальной теплоты и богатого ума. Элементом убедительности была вера, помноженная на гарантию химически-индуцированного блаженства; ирландский шарм, соединенный с магией мира, слово, ставшее плотью. Я не могла представить, что я люблю не его, а другого. Любой по сравнению с ним показался бы скучным.
«Дорогая мама.
Позже я напишу тебе подробней. Я хотела послать тебе фотографии и кое-какую литературу о нашей организации. Я совершенно здорова и счастлива. Я живу в прекрасном поместье с друзьями и никогда раньше в своей жизни не чувствовала себя так хорошо, как сейчас. Пиши мне с/о Leary, Castalia Fonndation, Millbrook, NY
Люблю тебя».
Он попросил меня быть его женой. Я сказала да. Но надо было ждать его развода. Вместе с его дочерью Сьюзан мы съездили в Нью-Йорк за моей мебелью и прочим имуществом и привезли это все в Миллбрук.
Угол Девятой улицы и Пятой авеню был моим адресом в течение нескольких лет; большая комната с высоким потолком и камином была моим убежищем и утешением. Я никогда не собиралась с нею расставаться, а, наоборот, мечтала купить и соседнюю квартиру, чтобы соединить их. Со всем, что там было, меня связывали какие-то воспоминания, все имело какое-то значение, и мне нравилась моя обстановка. Я думала, останусь ли я прежней в многокомнатном поместье в Миллбруке.
Сьюзан вернулась в школу. Мы жили втроем в огромном, отзывающемся эхом доме. Джек Лири, шестнадцатилетний сын Тима, красивый, как принц из сказки, Тимоти и я. Я полюбила их обоих в то время краткого затишья между двумя войнами, наши прогулки по поместью с собаками, лунные ночи.
Мы обедали в нашей комнате на третьем этаже, перед горящим камином. После того как Джек ушел готовить уроки, Тим начал расхаживать по комнате, а я смотрела на него. Он был так прекрасен, так мил. Когда он дошел до стены, то развернулся и улыбнулся мне. Он пересоздал мир в соответствии со своим моментальным видением. Он окружил меня цветами и смеющимися детьми. Мне льстило убеждение, что я разделяю его взгляды, понимаю его цели. Я восхищалась его умом. Что бы он ни сказал — поучительное, хвастливое, льстивое, очаровательное, все это было важным. Было очень важным и то, что он ждал от меня ответа. Я чувствовала себя умной, красивой, избранной и была уверена, что я встретила свою судьбу. Кроме того, он нуждался во мне, в зените счастья, которого никто до нас не знал, он чувствовал возможность достичь «совершенной любви», как он говорил.
Потом он слушал мои истории, не сводя глаз с моего лица. Его ласковые взгляды ободряли меня, и я с юмором рассказывала о замужествах, выкидышах, разводах и прочих несчастьях, бывших со мной до него. Задворки, центр, ночные клубы, жестокосердые домовладельцы, упадок джаза, ожидание денежного перевода, уплата налогов, блюз, короткая вспышка успеха, Калифорния, голливудские фильмы… снова Нью-Йорк. Бегство с мужчиной, вдвое старше меня, композитором, сочиняющим классическую музыку. Седой безумный южанин, неделю напролет пишущий симфонию, а в субботу напивающийся и выпадающий в осадок. Он подсадил меня на пейот и нищету в нижнем Ист-Сайде, раньше там было шикарно, потом там поселились пуэрториканцы, ортодоксальные евреи и украинцы. Снова джаз… Слава Богу, я не подсела на героин.
Снег шел каждый день, прибавляя росту колоннам перед садом, покрывая деревья и холмы одеянием чистоты и непорочности. Мы мечтали о солнце, горячем песке, прозрачном море. Было решено на Рождество куда-нибудь поехать. Рекламные брошюры называли Юкатан в Мексике, землей меда и конопли С нами поедут Джек, Сьюзан и еще кто-нибудь в качестве сменного водителя.
«Дорогие папа и мама.
Через неделю от сего дня Тим, Сьюзан, Джеки, парень по имени Рене в компанию к детям и я едем в Мексику. Мы будем по очереди вести новый «Форд» с прицепом. Мы планируем поехать в Мериду, Юкатан, и найти тихое место, чтобы пожить там несколько месяцев. Мы вернемся в Миллбрук до конца марта. Нужно будет как следует привести дом в порядок до начала наших летних семинаров.
