В этот период, когда меня одолевало отчаяние, одна пожилая женщина – мать моего друга – дала мне почитать две книги. Первая была «Джняна-йога» – составленное в XIX веке краткое изложение традиции джняны в Индии, написанное Свами Вивеканандой. Тогда я еще не знал, что и сама книга, и ее автор всемирно известны. На первый взгляд она выглядела как очередная книга, которая разочарует меня и заставит продолжать поиски. Однако когда я начал читать ее, она вызвала во мне нечто вроде взрыва. На ее страницах я наконец встретил человека, который смог выразить словами то, что я ощущал интуитивно. Мне никогда не удавалось вербализовать ни свою проблему, ни решение, которое я жаждал найти, но оказалось, что есть человек, показавший мне, что я не один. Я с облегчением обнаружил, что мою проблему и мой духовный голод разделяло бесчисленное множество искателей во все времена. И не только это – книга также убедила меня в том, что в Индии существует живая традиция мудрецов, которые не только испытали это столь желанное для меня состояние, но также обладают достаточной силой, чтобы вводить в это состояние своих учеников.
Эти косвенные знания не удовлетворили мой духовный голод, но по крайней мере теперь я точно знал, что где-то в Индии есть учитель, который сможет мне помочь.
Говорят, что, когда ученик готов, Гуру дает ему знать о себе. Вскоре после того, как я прочитал «Джняна-йогу», мне попалась на глаза другая книга – «Тайный путь» Пола Брантона. Перевод на голландский язык назывался «Скрытая мудрость». Когда я прочитал в этой книге, что в Индии есть живой мудрец, с которым можно поговорить, в моей душе забрезжила надежда. У меня все еще оставалось много мучительных вопросов, на которые мне нужны были ответы, но я был уверен, что этот человек не только сможет ответить на все эти вопросы, но также покажет мне этот неуловимый источник, из которого возникает ум со всеми его вопросами. Лишь одно беспокоило меня: эта книга была написана несколько лет назад, и я допускал, что Рамана Махарши мог за это время умереть. У меня не было возможности узнать об этом, поскольку шла Вторая мировая война. Нидерланды были оккупированы немцами, и было невозможно написать в Британскую Индию кому бы то ни было – ни автору книги, ни ее издателю.
Я принял такое решение: я буду верить, что он все еще жив, и буду верить словам, которые, судя по книге, он говорил. Я отказался от всех сомнений и полностью уверовал в него. В этой книге была фотография Бхагавана. Я концентрировался на ней во время медитации и, кроме того, начал сосредоточивать внимание в сердечном центре, который, по словам Бхагавана, находился с правой стороны груди. Требовалось очень много усилий и много часов практики, чтобы полностью погружаться в эти объекты медитации, но я упорно продолжал практику, так как чувствовал, что это инструменты, данные мне Бхагаваном. Я верил, что, если использовать их должным образом, они уведут меня за пределы феноменальных проявлений этого мира и моего ума.
У меня всегда были сильные йогические самскары. Для меня было естественным вкладывать всю свою энергию, сосредоточиваясь на определенных точках в тонком теле. Через некоторое время практики я обнаружил, что каждый раз при медитации могу погружаться в этот центр. Иногда я медитировал на фотографию Бхагавана. По мере погружения в его образ я начал ощущать его живое присутствие. Милость и сила, излучаемые этой фотографией, убедили меня в том, что он жив. Более того, я чувствовал, что он знает о моих отчаянных попытках найти истину. Ощущая мощь, излучаемую его удивительными глазами, я знал, что Бхагаван следит за моими успехами, даже находясь за тысячи километров от меня.
Вначале у меня была эйфория, но она закончилась, когда я осознал, что мои переживания – блаженство, безмолвие и так далее – были лишь временными интерлюдиями в унылом нескончаемом спектакле, в котором мой ум ходит и ходит кругами. Был в этом и плюс – выйдя на связь с Бхагаваном, я избавился от своей депрессии и даже устранил ее причину. Я больше не испытывал разочарования от того, что сам не мог понять свой духовный голод, но в то же самое время интеллектуальное знание о Самости и о том, как ее осознать, не изменило меня навсегда. Я знал, что я – не тело и не ум. Я знал, что могу временно входить в состояние блаженства, когда погружаюсь в сердечный центр, и знал, что могу ощутить сияющий покой, сосредоточивая внимание на глазах Бхагавана, но эти состояния были лишь временными. Хотя они и были приятными, они не укоренили меня навсегда в моей истинной сущности, не привели меня туда, где я мог бы с уверенностью сказать: «Да, это именно то, что я искал всю свою жизнь. Это окончательная цель, к которой я так долго шел». И все же я не сбросил со счетов эти переживания как бесполезные. Я знал, что это – приятная подготовка к чему-то еще, но это «что-то» пока не пришло ко мне.
В то время я еще не знал одной важной вещи: по причине сильного отождествления с телом само тело должно как минимум один раз, но лучше многократно, оказаться в присутствии настоящего Учителя. Но я знал, интуитивно и без сомнений, что должен увидеть этого необыкновенного человека, живущего в маленьком индийском городке Тируваннамалае.
Я все больше и больше концентрировался на Бхагаване. Иногда я чуть ли не боролся с ним, умоляя помочь мне приехать к нему и увидеться с ним. Я знаю, что такие утверждения звучат абсурдно, но пришел момент, когда я мог с полной уверенностью сказать: «Я победил». Однажды я взглянул на фотографию Бхагавана и со спокойной непоколебимой уверенностью понял, что когда-нибудь приеду в Индию и застану Бхагавана живым.
Я уже никогда не узнаю, что в этой садхане было порождением моего собственного воображения, а что – реальным утешительным присутствием Бхагавана. Каждый садхака проецирует на мудреца человеческий образ, и каждый садхака представляет мудреца человеком, который ходит, разговаривает, ест и изъявляет свою волю.
Это точка зрения садхаки, и она ошибочна, потому что истинный Учитель не делает ничего. Истинный Учитель, как я узнал позже, никогда не дает садхаке ничего, за что можно было бы схватиться или чем можно было бы завладеть. Он как воздух или солнечный свет – нечто, что невозможно ухватить, чем нельзя завладеть, чему нельзя придать форму. Но в то же самое время мы не можем отрицать, что воздух и свет существуют, поскольку мы погружены в них и они поддерживают нашу жизнь, верим мы в них или нет. Оглядываясь назад, я понимаю, что взывал к имени и форме существа, которое олицетворяло для меня высшее – бесконечную Самость, пребывающую в Сердце всех живых существ. Я не думаю, что телесная форма Бхагавана, на которой я сосредоточивал внимание, дала мне ответ – это Самость, пребывающая в Сердце всех живых существ, каким-то образом вняла моей мольбе, почувствовала мою искренность и мою мучительную духовную жажду. Она сделала так, что я оказался у стоп Бхагавана, поскольку знала, что в его святом присутствии я смогу осознать, кем на самом деле был и являюсь.
