на свои места.
Признаюсь, для меня были несколько неожиданными характеристики
Валентина Варенникова, которые он дал членам ГКЧП в одном из своих диалогов
с редактором газеты "Завтра" Александром Прохановым. Но обдумывая их,
сравнивая с другими, я в конце концов во многом с ними согласился.
Варенников, в частности, говорит:
"Должен сказать, что утопизм членов ГКЧП в том, что они не видели
в этой псевдодемократии серьезных врагов. Они видели в них своих
соотечественников, считали, что, если есть какие-то разногласия, их нужно
разрешить в дискуссиях, а не каким-то односторонним путем, тем более силой.
В этом их утопизм. К тому же действия их были неповоротливые и
неэффективные. Вместо того, чтобы каждому члену ГКЧП выступить по
телевидению и сказать о своих целях, задачах, убедить народ в необходимости
чрезвычайных мер... - "Лебединое озеро".
Можно ли назвать "утопистом" В.А. Крючкова? Вряд ли! Председатель
КГБ хорошо знал ситуацию, главные подрывные направления и цели противников
СССР по его расчленению. Столь же хорошо он знал и конкретных действующих
лиц, чьими руками велась эта подрывная работа. За его подписью о планах
спецслужб Запада по развалу Советского Союза в адрес высших руководителей
страны ушел не один десяток аналитических записок. Наконец, было его
"закрытое" выступление на сессии Верховного Совета СССР об агентах влияния
западных спецслужб. Почему же действия ГКЧП обернулись трагедией? Думаю,
что на этот вопрос наиболее точный ответ нашел опять-таки Варенников,
который пишет:
"Гекачеписты, люди порядочные и преданные, хотя и наивные, даже
не позаботились о личной безопасности. Полетели к Горбачеву, чтобы тот
посодействовал... Они все могли сделать, и странно, когда кто-то заявляет:
не состоялся штурм - боялись... Чего боялись? Можно было в течение получаса
все решить без танковой стрельбы, как это некоторые сделали. Но гекачеписты
такого не хотели. Это казалось им не только не гуманным, но и
несправедливым - применять силу. Да, членам ГКЧП не хватало решительности,
и я открыто критиковал их за это, даже во время суда, разумеется, не
отделяя себя от их дела и отмечая, что это достойные уважения люди,
настоящие патриоты Советского Союза, предпринявшие мужественную попытку
предотвратить распад страны".
Вдумываясь в эти слова и оценки генерала Варенникова, я все
больше убеждаюсь в правильности действий Виктора Карпухина и других
непосредственных участников событий августа 1991 и октября 1993 годов, не
допустивших кровопролития. Профессиональный опыт чекиста, прошедшего через
много "горячих точек", подсказывает мне, что за кровавыми развязками всегда
следует длительное вооруженное противостояние враждующих политических
группировок, преступно втягивающих в развязанный ими водоворот гражданской
войны все новые и новые жертвы.
Грязная политика всегда замешана на крови. В Баку, Нахичевани,
Душанбе, Оше и других городах я был свидетелем нечистоплотных игр местных
политиканов. Они истерично "заводили" толпу, натравливали ее на штурм и
захват зданий, инспирировали погромы, а в стороне держали автомобили с
работающими моторами и личной охраной. При первом же движении толпы в
сторону милиции, охранявшей здания, они сразу покидали место событий, чтобы
"не засветиться", не попасть под арест, а то и под шальную пулю. А для чего
находились снайперы на крышах зданий вокруг телебашни в Вильнюсе? С какой
целью разместили их на крышах вокруг Белого дома в Москве? Кто продумал эти
действия и кто о них распорядился? В кого и зачем снайперы стреляли?
В грязной политике кровь невинных жертв служит затем "удобным
поводом" для расправы с политическими противниками, - в мировой истории
тому немало примеров. Август и Октябрь умножают их. И то, что те события не
достигли масштабов "варфоломеевской ночи" - это, в первую очередь, заслуга
бойцов спецподразделений КГБ "Альфы" и "Вымпела", а также сотен других
чекистов, оказавшихся в гуще событий и сделавших все, чтобы не допустить
массового кровопролития. Об этом нелишне вспомнить еще и еще раз.
Я с уверенностью говорю о сотнях чекистов. Работа у них
негласная. Они были и в Белом доме, и вокруг него. Они находились рядом со
своими "источниками информации" и совместными усилиями стремились
предотвратить стихийность развития событий, не дать им перерости в
гражданскую войну, которую предрекали разного рода политиканы и
"политиканствующие" агенты западных спецслужб, державшиеся поближе в зданию
посольства США, где их подстраховывало "политическое убежище". Кстати, я не
стал бы биться об заклад, что тот смелый "архитектор", который с постамента
памятника Дзержинского предупредил толпу о грозящей ей опасности в случае
обрушения статуи и тем самым по сути предотвратил кровавые события на
Лубянке, не был сотрудником КГБ...
Когда речь идет об оценке деятельности КГБ в
августовско-октябрьские дни, то наряду с чекистами-москвичами нужно высоко
оценить профессиональную работу республиканских, областных, вообще всех
территориальных органов и подразделений комитета госбезопасности. Их
заслуга состоит в том, что московские события остались локальными,
практически не затронули другие города и регионы. Сотрудники органов ГБ на
местах продолжали работать, сообразуясь с обстановкой. Против них тоже
совершались провокации. Доморощенные инспираторы собирали толпы для блокады
административных зданий, были и попытки их захвата, как это происходило,
например, в Прибалтике, в западных областях Украины. Но чекисты везде вели
себя хладнокровно, оружия против погромщиков не применяли и сумели избежать
кровопролития.
В Августе-91 оголтелая кампания против органов государственной
безопасности достигла своего апогея. Ее целью было расчленить и даже
ликвидировать КГБ. В этом объективно смыкались интересы западных спецслужб,
а также тех журналистов, которые по взмаху режиссерской палочки из-за бугра
организовывали в средствах массовой информации серии "разоблачительных"
публикаций против КГБ, оказывали моральное давление на сотрудников
