Идеология «Стрэттон» такова – не имеет значения, в какой семье ты родился, в какую школу ты ходил, какую характеристику дали тебе учителя. Попав в «Стрэттон» и впервые вступив в брокерский зал, ты начинаешь свою жизнь заново. В тот самый момент, когда ты входишь в эту дверь и клянешься в верности фирме, ты становишься частью семьи, ты становишься стрэттонцем.
Сделав глубокий вдох, я протянул руку в сторону Кэрри:
– Все здесь знают Кэрри Ходош, так?
Зал ответил одобрительным свистом, криками и улюлюканьем.
Я поднял руку и улыбнулся:
– Отлично! Если кто не знает, Кэрри была одним из первых восьми брокеров «Стрэттон». Когда мы думаем о Кэрри, мы представляем ее такой, какая она есть сегодня, – красивая женщина за рулем новенького «мерседеса», которая живет в самом прекрасном кондоминиуме Лонг-Айленда, носит костюмы от Шанель за три штуки баксов и платья от Дольче и Габбана за шесть штук; которая проводит зимний отпуск на Багамах, а летний – в Вестхэмптоне. Вы знаете ее как человека, у которого на банковском счету бог знает сколько денег…
…возможно, сейчас на нем как раз нет ни цента, как это водится у стрэттонцев…
–… и, разумеется, все знают Кэрри как одну из самых высокооплачиваемых женщин-менеджеров Лонг-Айленда, которая заработает в этом году больше полутора миллионов долларов.
Потом я рассказал им о жизненных обстоятельствах Кэрри, когда она пришла работать в «Стрэттон», и прелестная Кэрри, точно в нужное время, громко выкрикнула из зала:
– Я всегда буду любить тебя, Джордан!
И тут все снова вскочили с мест и разразились аплодисментами, устроив мне четвертую овацию.
Я благодарно склонил голову и лишь через добрых тридцать секунд жестом попросил тишины. Как только все снова уселись, я сказал:
– Вы же понимаете, что Кэрри была приперта к стенке, ей нужно было заботиться о маленьком ребенке, на нее сыпались кучи счетов. Она просто не могла позволить себе потерпеть неудачу! Ее сын, Скотт, потрясающий мальчик, скоро поступит в один из лучших колледжей страны. И благодаря своей мамочке ему не придется брать студенческий кредит на образование – тысяч этак на двести, чтобы потом он висел на его шее…
Черт возьми!Кэрри плакала! Я снова заставил женщину плакать, уже во второй раз за один день. Где же Герцогиня?
Кэрри так рыдала, что ее окружили три девушки-консультантки. Нужно было поскорее завершать прощальную речь, пока не заревел кто-нибудь еще.
– Мы все любим Кэрри, – сказал я, – и мы не хотим, чтобы она плакала.
Кэрри подняла руку и, всхлипывая, пробормотала:
– Я… со мной все в порядке… прошу прощения.
– Вот и хорошо, – ответил я, думая о том, что полагается говорить рыдающим во время прощальной речи сотрудницам. Предусмотрено ли вообще такое протоколом?
– Я хотел сказать, что если вы думаете, будто возможности быстрого продвижения больше не существует, потому что «Стрэттон», дескать, это большая и иерархическая компания, а значит, дорога наверх практически блокирована, то я скажу вам: в истории «Стрэттон» еще не было более подходящего времени, чтобы подняться вверх по карьерной лестнице. И это факт, друзья мои! Теперь, когда я ухожу, образуется огромная пустота, которую Дэнни придется заполнить.
И кем он станет ее заполнять? Посторонними людьми? Или людьми с Уолл-стрит? Конечно же, нет! «Стрэттон» всегда продвигал своих собственных сотрудников. Если вы только начали работать в фирме, или уже проработали несколько месяцев и только что сдали экзамен на получение лицензии брокера, или же отработали здесь год и только что заработали свой первый миллион – для всех вас сегодня счастливый день. По мере роста у «Стрэттон» будут еще проблемы с регулированием бизнеса, например со стороны Комиссии по ценным бумагам и биржам. Но мы все преодолеем. Как знать? Может, в следующий раз это будет Национальная ассоциация фондовых дилеров… или даже федеральная прокуратура. Кто может сказать это наверняка? Ведь фактически каждая крупная фирма на Уолл-стрит когда-нибудь проходит через это. Но вы должны твердо знать, что в конечном счете «Стрэттон» выстоит и что любые неприятности открывают новые перспективы. Может быть, в следующий раз прощальную речь будет говорить Дэнни, передавая эстафету кому-то из вас.
Я сделал паузу, чтобы аудитория успела осмыслить сказанное, и перешел к заключению:
– Итак, я желаю каждому из вас удачи и постоянных успехов и прошу вас только об одном – слушайтесь Дэнни так, как слушались меня. Будьте верны ему так, как были верны мне. С этого самого момента я передаю бразды правления Дэнни. Удачи тебе, Дэнни, Бог в помощь! Я знаю, ты поднимешь «Стрэттон» на новый уровень.
С этими словами я поднял в воздух мегафон, приветствуя Дэнни, и зал, в который уже раз, устроил мне грандиозную овацию.
Когда эмоции понемногу улеглись, мне вручили прощальную открытку размером три на шесть футов. На одной стороне большими красными заглавными буквами было написано «ЛУЧШЕМУ В МИРЕ БОССУ». На другой каждый из моих стрэттонцев от руки написал слова благодарности за то, что я так изменил их жизнь.
Потом я ушел в свой кабинет и закрыл за собой дверь. И задал себе вопрос – а будут ли они так же благодарны мне через пять лет?
С колько эпизодов сериала «Остров Гиллигана» может посмотреть человек подряд, прежде чем решит сунуть в рот дуло пистолета и нажать на курок?
Холодное утро среды. Несмотря на то, что было уже одиннадцать, я все еще валялся в постели и смотрел телевизор. Вынужденная отставка – это совсем не сахар, думал я. Последние четыре недели я много смотрел телевизор, слишком много, если верить Герцогине. А в последние дни я был просто одержим «Островом».
И тому была своя причина. Когда я смотрел этот сериал впервые, я сделал для себя шокирующее открытие – Волк с Уолл-стрит, оказывается, такой не единственный! К моему немалому огорчению, существовал еще кто-то, обладавший такими же не совсем достойными уважения чертами характера, как и я. Это был неуклюжий старый американец, настоящий васп, которому не повезло: в результате кораблекрушения он оказался на острове Гиллигана. Его звали Терстон Хауэлл III, и, увы, он был типичным васповским идиотом и при этом миллионером. Как типичный васп, он и женился на женщине такой же породы – отвратительной блондинке по имени Лави, почти такой же идиотке, как и он сам. Лави считала необходимым носить шерстяные брючные костюмы, бальные платья с блестками и постоянно красилась, хотя остров Гиллигана находился где-то в южной части Тихого океана, минимум в пятистах милях от ближайшего морского пути, и ее вряд ли хоть кто-нибудь мог увидеть. Но ведь васпы известны своей манерой наряжаться либо слишком нарядно, либо слишком официально.
