это было такое… “Это твое жилище вечное, — сказали мне, — но пока поживи еще в скиту Оптиной пустыни, в твоей келейке”, — и я заплакал от умиления, созерцая мое будущее жилище. “Господи, Господи, недостоин я этого, за что Ты так бесконечно милосерд? Я желал бы хоть в каком-нибудь углу сего дивного града…” — и проснулся. Открываю глаза, вижу: вся подушка смочена слезами и опять я в своей келии, тот же образ Казанской Божией Матери висит в углу, та же бедная обстановка, стул, на котором ты сидишь и из которого видна мочала — все то же…» 380.
Конечно, простодушный схимник проговорился: тем «одним подвижником», которому он хотел присвоить это видение, был он сам.
Теперь обратимся подробнее к упомянутому выше монаху Николаю, турку. Явление его в скит было таинственно. Он пришел в Шамордино к старцу Амвросию в 1891 году и все ему рассказал о себе. Тот прислал его к отцу Анатолию (Зерцалову). Молчаливый, смиренный, уже пожилой человек (за шестьдесят лет) начал в скиту подвижническую жизнь. Ни к кому не заходил, ни с кем не беседовал. «Мы все его как-то невольно любили», — сказал отец Варсонофий С.А. Нилусу (которому пересказал и более подробно обо всем, что узнал в связи с монахом-турком).
Старец Анатолий призвал как-то отца Павла (будущего старца Варсонофия) и сказал: «Знаешь ли ты, что у нас в скиту, по великой милости Божией, есть свой Андрей Христа ради юродивый?» — «Как это так, батюшка?» — «Да, есть у нас такой человек, который в теле ли, или не в теле — Бог знает, но был восхищен в небесные обители. Это наш “турок”. Я благословил ему прийти к тебе в келию, а ты его расспроси хорошенько да и запиши с его слов, что от него узнаешь. Только держи все это в тайне до его смерти». Отец Николай не умел говорить по-русски, но знал хорошо французский язык, и отец Павел, также знавший его, бывал у него переводчиком.
«В летнюю лунную ночь, — передает речь отца Варсонофия С.А. Нилус, — зашел ко мне по послушанию этот раб Божий. Что это было за дивное сказание! Сердце мое трепетало от нечеловеческого прилива неизреченной радости… А речь лилась из уст Николая, и лицо его светлело и светлело, пока не стало прямо-таки сиять каким-то необычайным внутренним светом. И жутко мне было, и страшно, и по-неземному радостно. Что говорил он мне, все это найдете в житии преподобного Андрея Христа ради юродивого».
Мы приведем ниже рассказ отца Николая, после того, как опишем по недостатку сведений кратко жизнь Оптинского Андрея Христа ради юродивого. Его имя было Юсуф Абдул-оглы. Он родился в Турции и был офицером турецкой армии. Каким-то образом, несомненно только, что по Божиему произволению, принял он всем сердцем правду Православия и решил оставить магометанскую веру, в которой возрос. Мало того, едва узнав новые для себя истины, он стал горячо их проповедовать, еще не будучи крещеным. Родные его, начальство, товарищи по полку изумились и пришли в негодование. Так как он упорно повторял свое, то его прозвали «гяуром», то есть чужим, неверным человеком, и стали гнать от себя. Родные отвернулись от него. Наконец его схватили, начали бить и терзать, причем даже вырезали ему ремни из спины. Его ждала смерть. Однако ему удалось бежать.
Какими-то путями попал он в Россию: сюда он, собственно, и стремился — в страну православную. В Одессе, в карантинной церкви, он был по его просьбе крещен, — это было в октябре 1874 года, — и назван Николаем с фамилией Абрулах. Восприемниками его были одесский градоначальник тайный советник Николай Иванович Бухарин и Первой гильдии купчиха Наталья Ивановна Гладкова. Затем до 1891 года он жил в Казани, будучи приписанным к мещанскому обществу города. Из Казани он направился в Оптину пустынь. Узнав, что старец Амвросий находится в Шамординской обители, он пошел туда. В результате 18 июля 1891 года Николай Абрулах поступил в число братии Иоанно-Предтеченского скита (ему было в это время 63 года). Отца Павла (старца Варсонофия) поразило и то обстоятельство, что они с Николаем Абрулахом многие годы прожили в миру в одном городе — в Казани, не зная друг друга…
Николай Абрулах был пострижен в мантию и в схиму. Жил он в скитском домике в соседстве с иеродиаконом Мартирием, цветоводом, тогда еще послушником. Отец Николай всегда топил общую печь, не ожидая своей очереди. Отец Мартирий однажды спросил его, почему он так делает. Отец Николай отвечал: «Потому что я тебя люблю». Отец Николай пришел в скит уже тогда, когда болезни — следствие истязаний за веру — начали одолевать его. Прожил он здесь всего два года и скончался 18 августа 1893 года.
Отец Варсонофий записал рассказ по-французски, как и говорил отец Николай — потом передал его на русском.
«В четверг 13 мая 1893 года утром, часу в третьем, — рассказывал отец Николай, — я начал читать акафист святителю Николаю Чудотворцу. Господь даровал мне такую благодать при этом, что слезы неудержимо и обильно текли из моих глаз, так что вся книга была омочена слезами. По окончании утрени я начал читать псалом 50-й: Помилуй мя, Боже… — а после него Символ веры, и, когда окончил оный и произнес последние слова: “…и жизни будущаго века. Аминь”, — в это самое мгновение невидимая рука взяла мои руки и смежила их крестообразно, а голову мою обнял со всех сторон огонь, похожий на желтый цвет радуги; огонь этот не опалял меня и наполнил все существо мое неизглаголанною радостью, дотоле мною совершенно неизведанною и неиспытанною. Радости этой нельзя уподобить никакую земную радость. Не помню, как и через какое время я увидел себя перенесенным в такую дивную и неизреченно прекрасную местность, исполненную света. Никаких земных предметов я не видел там — видел только одно бесконечное, беспредельное, море света. В это время я увидел около себя с левой стороны двух стоящих людей, из коих один был по виду юноша, а другой старец. Мне было дано знать, что один из них святой Андрей, Христа ради юродивый, а другой — ученик его святой Епифаний. Оба они стояли молча. В это время я увидел перед собой занавес темно-малинового цвета. Я взглянул вверх и увидел над занавесом Господа Иисуса Христа, восседающего на Престоле и облаченного в драгоценные одежды наподобие архиерейских. На голове Его была надета митра, тоже похожая на архиерейскую. С правой стороны Господа стояла Божия
