Тотчас же была заказана первая серия миноискателей, которые быстро поступили на вооружение. Хотя они были довольно примитивны, но принесли много пользы»{305}.
Заказ на выпуск миноискателей получил трубный цех Ленинградского завода по обработке цветных металлов. Существующие нормативы на выполнение такого заказа отводили не меньше 10—12 дней. Коллектив цеха управился за одну ночь. Уже через трое суток миноискатели стали поступать в наступающие части.
Вскоре после решения вопроса с минной опасностью, 17 декабря 1939 года, Андрей Жданов на фронте между озером Суммаярви и незамерзающим болотом Сунасуо наблюдал первую атаку советских тяжёлых танков — экспериментальные толстобронные машины СМК, Т-100 и KB атаковали финский дот «Великан». Вместе со Ждановым за этой атакой наблюдали маршал Тимошенко, командарм Мерецков и комкор Дмитрий Павлов, тогда начальник автобронетанкового управления РККА. Финская противотанковая артиллерия оказалась бессильной против новых машин. По итогам этого боевого испытания уже в январе 1940 года на Ленинградском заводе им.Кирова начнётся производство танков KB, а заводские руководители и конструкторы танка — Котин, Фёдоров, Ланцберг — станут завсегдатаями кабинета Жданова в Смольном. Здесь в итоге будут решаться все вопросы вокруг новейшего танка: от установки невиданной ранее в танкостроении 152-миллиметровой гаубицы, необходимой для крушения финских укреплений, до непростых отношений со смежниками.
Вскоре после начала боевых действий к Жданову обратился академик Абрам Фёдорович Иоффе, тогда директор Ленинградского физико-технического института. ЛФТИ и «закрытые ленинградский НИИ-9 вели экспериментальные работы по созданию первых радиолокационных станций. Наш герой и ранее был неплохо знаком с работами и коллективом НИИ-9, академик же рассказал ему о первой РЛС «Редут», уже испытываемой в Севастополе. В итоге по указаниям Жданова севернее Ленинграда в Токсове начали строительство первой стационарной РЛС, а экспериментальный «Редут» самолётами доставили из Севастополя на Карельский перешеек{306}.
С началом войны вопросы всяческого снаряжения и снабжения действующей армии пришлось решать буквально на ходу. Так, в начале 1940 года к Жданову попал на приём молодой командир, бывший военный лётчик, недавно ставший начальником Особого отдела 23-го стрелкового корпуса. Корпус только что перебросили на Карельский перешеек из Бреста — условия совершенно новые, часть снаряжения осталась в прежнем районе дислокации. И молодой начальник Особого отдела решительно явился прямо к главному в регионе представителю высшей власти с требованием или, как позднее обтекаемо выразились биографы, — «с просьбой принять оперативные меры по обеспечению разведчиков штаба корпуса всем необходимым для выполнения боевых заданий в тылу противника»{307}. Жданов распорядился помочь настырному командиру найти в Ленинграде необходимые лыжи и прочее снаряжение. Тридцатилетнего «особиста» звали Пётр Ива-шутин, и наш герой, конечно, не мог предполагать, что этот молодой капитан войдёт в историю как «военный разведчик № 1», «Пётр Великий военной разведки» — через четверть века после этой встречи Пётр Иванович на 20 лет возглавит ГРУ, сделав управление сильнейшей разведкой мира…
Незнакомая с технологиями прорыва долговременных укреплений, почти без опыта современной войны армия уперлась в линию Маннергейма. Но за январь 1940 года случилось буквально чудо. В ходе изнурительных позиционных боёв и диких морозов армия избавлялась от привычек и стереотипов мирного времени. Сменили тактику, поменяли обмундирование. Вместо кирзовых сапог — валенки. Вместо шинелей — овчинные полушубки. Суконный шлем-будёновку, не спасавший от сорокаградусного мороза, заменили шапкой-ушанкой. А ведь этой «одежды» в штатном обмундировании Красной армии до 1940 года просто не было. Всё это пригодилось зимой 1941-го…
В начале февраля 1940 года на заседании военного совета фронта Жданов сообщил новому командующему Тимошенко, что промышленные предприятия Ленинграда изготовили почти 70 тысяч комплектов специального обмундирования для лыжников. Направлены на фронт из резерва врачи-хирурги, средний и младший медицинский персонал, создана опытная партия полевых автохлебозаводов и т. д. и т. п. Фронт, замерзавший в снегах Карелии, получил специально разработанные блиндажные печки, изготовленные на ленинградских заводах. Поменяли даже рацион бойцов. В Ленинграде организовали производство полуфабрикатов быстрого приготовления, специально для зимних условий. Тогда же ввели и знаменитые «100 наркомовских грамм». В тылу спешно прокладывались дополнительные железные и шоссейные дороги, строили точные копии финских укрепрайонов, где проводили учения войск.
Из студентов ленинградских вузов формировали лыжные батальоны добровольцев. В один из них — 100-й отдельный лыжный батальон — в январе 1940 года добровольцем вступил родной племянник нашего героя, сын его старшей сестры Татьяны 22-летний Антон Жданов — студент-комсомолец четвёртого курса Ленинградского военно-механического института. В батальоне он стал комсоргом взвода и первым номером ручного пулемёта. Ушёл добровольцем на фронт и второй племянник Андрея Александровича — Евгений Жданов, выпускник Академии моторизации и механизации.
Хорошо вооружённые новейшими автоматическими винтовками СВТ и пистолетами-пулемётами, благодаря городским властям Ленинграда отлично экипированные зимней одеждой и походным снаряжением, лыжные батальоны студентов-добровольцев в конце войны выполняли роль ударных и штурмовых спецподразделений…
Журналист «Правды» Александр Магид, работавший с Андреем Ждановым ещё в Нижегородском крае, в дни войны возглавил редакцию газеты «Боевая красноармейская» — она издавалась для бойцов 7-й армии, сражавшейся на Карельском перешейке. Позднее Магид вспоминал, как Жданов в начале войны собрал редакторов всех армейских газет и посоветовал: «Надо как-то развеселить красноармейцев. Подумайте как. Не плохо бы дать в газете раёшник…» «Раёшник» — ныне забытый термин прошлого, со времён ярмарочных балаганов обозначавший шутки и прибаутки. Так в газете Ленинградского военного округа «На страже родины» появился юмористический раздел «Прямой наводкой», для которого военный корреспондент тридцатилетний поэт Александр Твардовский придумал «автора» — простого солдата-балагура с народными байками. Уже в годы Великой Отечественной войны придуманный на финской войне солдат превратится в героя знаменитой поэмы «Василий Тёркин»:
