«Нельзя сказать, чтобы он не гордился ею, — вспоминает Патриция Гонзалес. — Он просто устал постоянно слышать о ней и о ее достижениях. Он говорил, что знал каждую строчку и каждую сцену фильма, о котором столько слышал. Когда они были вместе, разговор сразу же заходил об «Эвите» — как зла была Мадонна на что-то, как счастлива от чего-то, какой день был плохим, а какой хорошим. Когда съемки закончились, она по-прежнему твердила только об этом — как это было замечательно и как она никогда этого не забудет. Поэтому, когда они выходили на люди и он слышал то же самое, это было уже чересчур».
«Это твоя жизнь, не моя», — печально сказал Карлос Мадонне, стоя в баре.
«Я знаю, — ответила Мадонна. На какое-то мгновение казалось, что ее охватывает глубокое отчаяние, но потом она тряхнула головой, словно отгоняя мрачные мысли. — Карлос, ты — большой ребенок. А теперь пойдем повеселимся. Знаешь, что я тебе пообещаю? Вторую половину ночи мы будем говорить только о тебе. Договорились?»
Карлос не отвечал. Легкость, с какой она отнеслась к его переживаниям, обидела его.
«Пошли, принеси мне выпить, — тянула она его за рукав. — У меня пустой бокал. Бокал леди никогда не должен пустовать».
Карлос промолчал. Стало понятно, что на этот раз он не шутит. Даже в подвыпившем состоянии Мадонна это поняла. Она повернулась к друзьям и сказала: «Моя крошка сердится на меня!» Она поднялась на цыпочки и нежно поцеловала Карлоса в щеку. «Все пройдет! — сказала она. — Просто верь мне!» Друзья вспоминали, что тон, каким были сказаны эти слова, говорил о том, что Мадонна понимает настроение Карлоса.
Карлос не был в этом уверен.
Вскоре распространились слухи о том, что отношения между Мадонной и Карлосом Леоном кончены. Журналисты наперебой писали о том, что адвокаты Мадонны стали готовить финансовое соглашение, которое было призвано обеспечить не только благополучие Леона, но и его молчание. По этому соглашению Карлос сохранял право навещать дочь, но должен был подписать отказ от иных родительских прав.
Если бы Мадонна хотела предложить Карлосу деньги — а вполне разумно было бы предположить, что такое предложение будет сделано и принято, — ее жест должен был быть очень щедрым. Карлос получал массу предложений написать книгу о его отношениях с Мадонной. Одно издательство предложило ему три миллиона. Мадонна была уверена, что Карлос может написать книгу. Но беспокоиться ей было не о чем. Карлос наотрез отказался от всех предложений. Он пообещал, что никогда не будет писать о ней, говорить о ней в интервью. Ей даже не пришлось включать подобный пункт в документы. «Все прошло, о чем же говорить», — сказал он.
Мадонна и раньше подозревала, что на Карлоса можно положиться, что он никогда не скажет о ней чего-то негативного или порочащего. Когда все так и оказалось, она была рада. Хотя в прошлом она редко верно оценивала своих партнеров, на сей раз она поняла, что не должна совершать в будущем ошибок, вроде отношений с Деннисом Родменом. Карлос был верным выбором. Друзья вспоминают, что она только сейчас оценила его отношение к себе, его готовность позаботиться о ее благополучии, несмотря на то, что они так и не поженились. После целой вереницы мучительных и бурных взаимоотношений с Пенном, Кеннеди, Битти, Уордом и Родменом Мадонна наконец-то нашла первого нормального парня — Карлоса Леона. Но в делах любовных и романтических все бывает очень непросто. Хотя Карлос мог стать ей идеальным спутником жизни, Мадонна не могла сказать, что любит его всем сердцем и готова работать ради сохранения их отношений. Не мог сказать этого и он.
Карлос никогда не говорил о финансовых отношениях с Мадонной, если они действительно существовали. Один из его приятелей считает, что «Мадонна и Карлос пришли к соглашению. Я слышал, что он получил несколько миллионов долларов, дома в Лос-Анджелесе и в Нью-Йорке, а также сто тысяч долларов в год до достижения Лурдес восемнадцати лет. Это вполне может быть правдой. Даже если я ошибаюсь в цифрах, он должен был что-то получить. Я не хочу сказать, что она должна была содержать его до конца жизни. Он этого не хотел, да и она не собиралась этого делать. Он — гордый человек. Он знает, что Мадонна — самый близкий ему человек. Даже если жизнь развела их в разные стороны, у них есть нечто общее, что останется навсегда, — Лурдес».
Когда в октябре 1997 года Лурдес исполнился годик, Карлос Леон исчез. Мадонну с дочерью в дельфинарий Лос-Анджелеса сопровождала Ингрид Казарес. Фотографы запечатлели Леона на пляже в Малибу с ослепительной блондинкой в бикини. На снимках парочка обнимается на песке и страстно целуется. К этому времени Леон завел себе специального сотрудника, Эрика Вайнштейна, который, несмотря на существование компрометирующих фотографий, заявил: «Карлос и Мадонна пытаются примириться». Фотографии, опубликованные в желтой прессе, огорчили Мадонну. Не потому, что Карлос ушел из ее жизни. Она чувствовала, что ее имиджу вредит тот факт, что мужчина смог бросить ее. «Нельзя бросить Мадонну ради маленькой шлюшки-блондинки, — говорила она друзьям. — Я думала, Карлос будет более чутким. Но что я могу сделать? Я считаю, что он имеет право жить собственной жизнью».
Год спустя репортер Крис Вильсон из «Нью-Йорк пост» встретил Карлоса на вечеринке в Нью-Йорке. Леон раздавал рекламные листовки фильма «Богохульство», в котором он играл небольшую роль. Вильсон спросил, общается ли Карлос с Мадонной, но тот разозлился: «Не лезьте в мою личную жизнь! Интервью закончено!» Затем Карлос потребовал, чтобы Вильсон вернул рекламную листовку, которую только что сам ему дал. Когда Вильсон отказался, Карлос схватил его за руку и прошипел: «Я сейчас твои карманы выверну!» Ему на подмогу пришел настоящий громила, который тоже потребовал возвращения листовки.
Инстинкт не подвел Мадонну. Она с самого начала правильно оценивала Карлоса Леона. Ей не о чем было беспокоиться. Он был не из тех, кто станет трепать ее имя на каждом углу. Однако весной 1999 года мне довелось встретить Карлоса Леона в нью-йоркском баре и задать ему несколько вопросов. Леон сказал, что встречается с Лурдес «так часто, как мне только удается. Она — свет моей жизни». Карлос также утверждал, что «Мадонна — замечательная мать. Я знаю, что могу доверить ей своего ребенка. Но Лурдес — наш ребенок, а не только ее. Я не выношу, когда журналисты начинают писать о ней так, словно меня не существует, что у нее есть только мать — Мадонна. Я существую. Мы не женаты, но я воспитываю свою дочь». Когда я спросил его, существовало ли какое-нибудь соглашение между ним и Мадонной, Карлос ответил: «Мы любим друг друга. Мы доверяем друг другу. Люди так и должны относиться друг к другу».
