Брет Уиттер - Охотники за сокровищами

Но согласится ли подобный тип спасать искусство?

3-я пехотная дивизия 7-й армии США, прозванная «Скалой Марны», прошла через фронты Северной Африки, Сицилии, Анцио, Франции, Южной Германии и наконец оказалась в баварских Альпах. 2 мая 1945 года ее 2-й пехотный полк («прессовщики хлопка») подошел к Зальцбургу, воротам Австрии в «альпийский редут». Они ждали битвы, но за последние несколько дней им никто не оказывал сопротивления, и город был взят без единого выстрела. Отсюда им открывался прямой путь к последнему трофею войны: нацистской твердыне в Берхтесгадене, в самом сердце «альпийского редута».

Утром 3 мая командир 3-й пехотной дивизии генерал-майор Джон О’Дэниел по прозвищу Железный Майк навестил полковника Джона А. Хайнтджеса, командующего 7-м пехотным батальоном.

– Ну как, – спросил он его, – успеем в Берхтесгаден?

– Да, сэр, – ответил Хайнтджес, – и у меня уже готов план. Его инженеры работали всю ночь, укрепляя мост, чтобы по нему могла пройти пехота.

Не прошло и часа, как 1-й и 3-й батальоны уже направлялись к Берхтесгадену, готовясь взять его в клещи. 1-й батальон пробирался по опасным горным переходам, а 3-й спокойно прошел по шоссе. 1-й батальон достиг Берхтесгадена в 3.58 4 мая 1945 года, всего две минуты спустя к нему присоединился 3-й. На улицах их встречали выстроившиеся в ряд немецкие офицеры в длинных серых шинелях. Один из них выступил вперед и протянул полковнику Хайнтджесу свое оружие. Это был Фриц Геринг, племянник рейхсмаршала. Хайнтджес принял капитуляцию и пригласил молодого человека в местную гостиницу на разговор за бутылочкой вина. Рейхсмаршал покинул Берхтесгаден совсем недавно, а Фриц остался, чтобы передать союзникам архивы люфтваффе.

Пока Хайнтджес беседовал с Фрицем, остальные «прессовщики хлопка» карабкались на гору Кельштайн, где находилось поместье Гитлера Бергхоф. Дом бомбили Королевские воздушные силы Великобритании, затем его подожгли сами эсэсовцы, но кладовые и погреба, набитые едой и бутылками с вином, не пострадали. В гостиной Гитлера устроился полковой врач и бывший шахтер Изадоре Валенти, распивая с друзьями вино фюрера. Реющий над Бергхофом нацистский флаг сорвали, разрезали на кусочки и разобрали на сувениры офицеры 3-й пехотной дивизии. В соседнем доме солдат вынул немецкий парабеллум из рук покончившего с собой генерал-лейтенанта Густава Кастнера-Кирдорфа. Солдаты 7-го пехотного полка катили по улицам огромные головы сыра и угощались вином, которое нашли в личном погребе Геринга, насчитывающем шестнадцать тысяч бутылок. Эйзенхауэр и его помощники беспокоились зря – это был, конечно, никакой не «альпийский редут». Последний бастион нацистского сопротивления пал без единого выстрела.

Замок Нойшванштайн находился в конце длинной извилистой дороги на немецко-австрийской границе. Джеймс Роример думал о том, как верно эта дорога отражает траекторию, которую после встречи с Розой Валлан в Париже обрел его собственный путь. Он приехал во французскую столицу, чтобы спасать памятники и здания. Теперь же в немецкой глуши он гнал на грузовике Красного Креста, надеясь, что далекий замок окажется доверху набит картинами одной из величайших коллекций мирового искусства. А что, если произведения искусства вывезли оттуда или, хуже того, уничтожили? Сможет ли он найти там документы Оперативного штаба, без которых не разобраться, что было украдено и у кого? Может быть, он вообще едет не туда?

«Да, в Нойшванштайне хранятся произведения искусства, – сказала ему Марта Кляйн, реставратор, которую он повстречал в Буксхайме, – но самое богатое собрание на данный момент сосредоточено в соляной шахте в Альтаусзее».

Если эти слова и посеяли в душе Роримера сомнения, то ненадолго. Выбирать не приходилось: войска союзников еще не дошли до Альтаусзее. Шахта находилась в горной долине, и вокруг нее не было никаких военных целей. К тому же он так долго мечтал о Нойшванштайне! Как же он мог повернуть назад, когда был так близко, тем более после обещаний, которые дал Розе Валлан? Если ему немного повезет, он успеет добраться и до соляной шахты. И вот он увидел замок. «“Сказочный” замок в Нойшванштайне под Фюссеном, – писал Роример, – был построен на горе Людвигом Баварским Безумным в причудливом псевдоготическом стиле. Когда мы подъезжали к нему из долины с севера, он казался настоящим волшебным замком из сказок. Как будто из воздуха возник дворец для эгоистичных, жаждущих власти безумцев, живописное, романтичное и удаленное место, идеальный приют для банды разбойников, промышлявшей грабежами произведений искусства».

У величественных железных дверей все еще стояли на страже две водруженные на броневики мортиры. И это все – немцы покинули замок, оставив его без охраны. Захвативший его американский отряд не встретил сопротивления, а все оружие, которое конфисковали у жителей окрестных деревень, свелось к паре дробовиков. Благодаря информации, предоставленной Розой Валлан, и усилиям Роримера американцы были осведомлены о значении замка и, захватив его, тут же опечатали все двери. Никто, даже высшее командование, не заходил в его сокровищницу.

Джеймс Роример, его новый помощник Джон Скилтон и небольшой отряд охраны вошли в замок в сопровождении смотрителя, служившего во дворце уже много лет (нацисты оставили довоенную прислугу, поскольку доверяли ей больше, чем собственным людям). Изнутри замок представлял собой лабиринт лестниц, спроектированных не архитектором, а театральным сценографом, поклонником которого был Людвиг Безумный. Лестницы были круты и опасны, и каждая заканчивалась дверью, которую немецкий смотритель отпирал с помощью карикатурно большой связки ключей. Большая часть дверей вела в тесные комнаты с толстыми стенами и узкими проемами-окнами. За другими открывались просторные коридоры или балконы с видом на горы, откуда снова вели вверх витые лестницы, только уже прилепившиеся к внешним стенам здания. Замок вздымался все выше и выше под какими-то невероятными углами, одна причудливая комната сменяла другую, и в каждой Роример находил ящики и коробки, стеллажи и полки, забитые предметами искусства, прибывшими сюда прямо из Парижа. Одни комнаты были отданы под золото, в других полки ломились от картин или ящиков, на крышках которых аббревиатура Оперативного штаба была намалевана прямо поверх имен парижских коллекционеров. Роример понял, что большинство ящиков никто никогда не открывал.

В залах, тесно заставленных мебелью, хранились гобелены, столовые сервизы, чаши, канделябры и прочие предметы домашнего обихода. В нескольких комнатах лежали книги, рядом небрежно валялись редкие гравюры. За одной железной дверью, закрытой на два замка, обнаружилась знаменитая на весь мир ювелирная коллекция Ротшильда и более тысячи предметов из серебра, принадлежавших Пьеру Давиду-Вейлю. «Я проходил по этим комнатам как в тумане, – писал Роример, – надеясь только, что немцы не обошлись без своего хваленого педантизма и где-то есть фотографии, каталоги и описи всех этих ценностей. Поскольку без них на опознание всей этой горы награбленного ушло бы лет двадцать».