Грудь Мао Цзэдуна продолжала вздыматься. Было такое впечатление, как будто бы он смотрит на только что родившееся дитя – на созданную его собственными руками Народную Республику. Изо рта его вылетел возглас: «Прекрасно взмыл!»
И только затих его голос, как от мощного салюта содрогнулось Небо! Это был залп из 54 больших артиллерийских орудий; они поистине сотрясали и Небо, и Землю! Это был пик атмосферы величия, торжественности, сплочения. Говорили, что 54 орудия представляли 54 организации, входившие в состав Народного политического консультативного совета Китая; из 54 орудий были произведены 28 залпов, что символизировало прочную, как сталь, сплоченность народа всей страны. […]
13. Какими были взаимоотношения Мао Цзэдуна и Цзян Цин?
Судя по тому, что я наблюдал в течение пятнадцати лет, там были и любовь, и ссоры. Хороших дней было больше, но и противоречий было немало; перспективы представлялись не слишком светлыми.
[…] В 1956 году по предложению Чжоу Эньлая, которое поддержали все члены ПК ПБ ЦК КПК, Цзян Цин был предоставлен довольно важный пост; она была вместе с Чэнь Бода, Ху Цяому, Е Цзылуном, Тянь Цзяином назначена Центральным Комитетом КПК одним из пяти ответственных секретарей председателя ЦК партии. Во время этого заседания ПК ПБ ЦК КПК я стоял навытяжку подле Мао Цзэдуна. Сначала Мао Цзэдун с этим не соглашался; в прошлом он уже много раз выступал против этого. На сей раз постоянный комитет ПБ ЦК настаивал, и он в конце концов был вынужден согласиться. Меньшинство подчинилось большинству.
[…] Я расскажу о некоторых вещах, которые мне известны.
События 7 июля 1937 года явились началом всекитайской войны сопротивления Японии. Лучшие сыновья и дочери китайской нации устремились в Яньань. Бытовые условия в Яньани того времени были необычайно трудными, да и ситуация в ходе борьбы была суровой.
[…] В те дни Цзян Цин была довольно привлекательна. У нее были густые иссиня-черные волосы, волной зачесанные назад, а на лоб была спущена челка; была и коса. Можно было распустить эти волосы, и они падали тогда на плечи водопадом. Изогнутые дугой брови, огромные живые глаза; очень аккуратный носик прекрасной формы; рот чуть великоват, однако, когда она поджимала губки, то это выглядело весьма заманчиво.
Она могла петь арии из китайских опер. Сейчас появилось немало утверждений в некоторых статьях о том, что она была третьеразрядной актрисой. Однако в свое время в Яньани, в северной части провинции Шэньси, мы смотрели на нее как на звезду; она пела арии из опер и пела их хорошо. Кинофильм, в котором она снялась, гоминьдановцы запретили. Она играла главные роли на шанхайской театральной сцене. Некоторые из нынешних видных деятелей литературы и искусства в свое время в Яньани пользовались вовсе не большей известностью, чем Цзян Цин. Всем руководителям ЦК партии очень нравилось, как она играла в опере «Месть рыбака»; Мао Цзэдуну тоже нравилось это. Впоследствии она научила петь арии из китайских опер и свою дочь Ли Нэ, которая выступала перед Мао Цзэдуном и перед бойцами; и надо сказать, что в то время, когда мы шли с боями по северной части провинции Шэньси, выступления Ли Нэ были для бойцов прекрасной возможностью отдохнуть и развлечься в обстановке напряженной суровой боевой жизни.
Цзян Цин обладала прекрасным почерком и литературным даром.
Особенно удачно получались у нее каллиграфические надписи в стиле кайшу. Когда Ли Нэ занялась чистописанием, Мао Цзэдун говорил: «Я пишу неважно, а вот у мамы почерк красивый». Он велел маме написать прописи для дочери. Ли Нэ училась красиво писать иероглифы у своей мамы. Сейчас у Ли Нэ тоже прекрасный почерк.
Цзян Цин любила скакать на горячих лошадях, укрощать норовистых коней. И чем непокорнее была лошадь, тем больше ей нравилось гарцевать на ней. Когда мы шли с боями по северной части провинции Шэньси, она ехала на огромном буланом коне. Он был даже, пожалуй, серо-голубой масти и очень норовистым; его прислал в подарок командующий Хэ Лун. Я слыхал, что в свое время в Яньани Цзян Цин очень любила состязаться в скачках на лошадях. По характеру она была задиристой и любила одерживать верх, ей нравилось показать себя. И вот как-то раз Чжоу Эньлай собрался прочитать лекцию в партшколе ЦК, а перед тем зашел к Мао Цзэдуну попросить соответствующих указаний. Когда же он вышел от Мао Цзэдуна, то Цзян Цин вызвалась проводить его. Они стартовали от места, именовавшегося Янцзялин. Во время этой конной прогулки Цзян Цин ожгла своего коня хлыстом, а лошадь Чжоу Эньлая испугалась и сбросила седока.
Чжоу Эньлай сломал правое плечо. Это случилось в 1939 году. Нашлись люди, которые утверждали, что Цзян Цин тогда строила заговор, хотела тайно погубить Чжоу Эньлая. Это не верно. Однако такого рода логика, лишенная разумных оснований, как раз и была изобретена Цзян Цин со товарищи во время «культурной революции». Тут получилось просто как в известной пословице: «Посеешь тыкву, получишь тыкву; посеешь бобы, бобы и вырастут». А вот я никогда не был согласен с такой логикой, которая ставит с ног на голову все доводы разума.
Цзян Цин не любила стрелять. Зато она любила играть в карты, а также вязать шерстяные вещи. Это у нее получалось очень хорошо. Она умела вывязывать самые затейливые узоры. Цзян Цин хорошо кроила и шила одежду. Юбки, платья для Ли Нэ она шила сама, и эти вещи получались очень красивыми.
Когда мы шли с боями по северной части провинции Шэньси, Цзян Цин не занималась никакими серьезными и крупными делами; да и ничего дурного она тоже не делала. Она главным образом заботилась об одежде, питании, жилье и переездах Мао Цзэдуна. Она несла ответственность за работу нашей группы телохранителей. Надо отдать ей должное: она все-таки проявляла очень большую заботу о Мао Цзэдуне, с очень большой ответственностью относилась к этому делу. В те дни она умела и была способна сближаться с простыми людьми; она стригла работников обслуживающего персонала, рассказывала людям о некоторых вещах из области культуры, науки; обучала искусству кройки и шитья и т. д. Во время переходов она умела подбодрить людей; иногда загадывала загадки, чтобы развлечь товарищей.
[…] Цзян Цин обожала наряжаться. И она делала это с блеском. Когда мы шли с боями по северной части провинции Шэньси, она уже не носила длинные волосы, которые волной ниспадали ей на плечи, а заплетала их в две косички и закручивала узлом на затылке. Среди женщин – товарищей по партии она всегда выделялась. Девушки, молодые женщины любили позвать ее помочь расчесать волосы и принарядиться. Она охотно помогала другим женщинам; в конце концов, это ведь только прибавляло ей добрую славу. Зимой она большей частью носила военную форму, а иной раз и толстое темно-синее пальто на вате, подогнанное по фигуре. Она делала это так, чтобы фигура была видна. А летом она предпочитала носить одежду, которую мы называли платьем «ленинского фасона». Она туго подпоясывалась.
