Папа, мама, я и Сталин - Марк Григорьевич Розовский

г. Канск, 20/V — 1943 г.

Моя любимая женушка, здравствуй! Вчера получил твое письмо от 20/IV. Большое спасибо тебе, моя родная, что пишешь теперь мне, хотя и не так часто, как хотелось бы мне.

Лидик! Я использую каждую малейшую возможность, чтоб написать и отправить тебе письмо, но не всегда это мне удается. Поэтому не волнуйся, когда бывают некоторые перерывы в моей корреспонденции, и пиши мне, не дожидаясь моих писем. Злость берет меня на соседей, которые позволяют себе перехватывать и не передавать тебе моих писем. Есть же на свете такие подлые людишки!.. Но не стоит о них и говорить.

Дорогая Лидука! Очень взволновало меня твое сообщение о плохом здоровье нашего Мароника. Может быть, это простудное явление? Надо посоветоваться со специалистами-врачами. Вообще, затемнения легких случаются у ребят, говорят, что это не так страшно, но нужно, конечно, принять меры. Будем надеяться, Лидука, на близкое окончание войны, на то, что скоро немецкие бандиты будут разгромлены, и тогда заживется лучше. Что можно сделать сейчас? Я лишен возможности не только чем-либо помочь, но даже и толково посоветовать, настолько я оторван от жизни, протекающей вне нашей зоны… Конечно, было бы хорошо выехать в дачную местность, обработать свой огород, но тебе одной ведь с этим не справиться, а мама не сможет тоже взять на себя эту работу. Я не знаю, Ликин, почем будет осенью картофель, но нужно обязательно использовать, это время, чтоб запастись на зиму овощами и продуктами. Как обстоит дело с использованием средств, находящихся на сберкнижке, и сколько их осталось? Единственный мой совет заключается в том, что надо все возможное, до последнего, направить на питание. Ничего не надо жалеть для того. Чтобы обеспечить хотя бы минимально необходимую пищу для организма. Знаю по себе, что крайнее истощение слишком трудно ликвидируется и дает плохие последствия. Но, между тем, все, что только в моих силах, я делаю для получения дополнительного куска хлеба, для усиления питания. Исключительную поддержку оказали мне посылки моих родных, благодаря которым я начал подниматься на ноги. Я тебе уже писал, что перенес 11/IV операцию грыжи белой линии, которую я получил еще в декабре 42 г., работая на шпалорезке. Эта грыжа меня сильно мучила и не давала работать, поэтому я и решился на операцию. Прошла она благополучно, 22/IV меня выписали из больницы и я до сегодняшнего дня имел отпуск — не работал. Шов у меня хорошо затянулся, боли прошли, а за этот месяц я крепко отдохнул. Повезло и то, что получил посылку, так что и питание было значительно лучше обычного. Завтра я вновь выхожу на работу в прежнюю свою бригаду на тарный завод № 1. Чувствую себя сейчас лучше и крепче прежнего, но далеко еще до нормы. Все же я надеюсь, что работать смогу и не отстану от других. Всю свою волю и силы употреблю на то, чтобы продержаться и хорошо работать. Отставать нельзя, иначе погибнешь.

Ликин, моя любимая, обо мне не волнуйся, я буду держаться и обязательно дождусь выхода отсюда и возвращения в семью. По сравнению с прошедшим осталось немного — 2 ½ года. Это, конечно, очень долго, но пройдет и это время, и мы окажемся все-таки вместе. А тогда уж мы заживем получше, Лидука, и сынку нашего поправим и воспитаем его как следует. Я вернусь домой, когда Маронику будет 8 лет, это не поздно, чтоб его и воспитать и перевоспитать. Не надо слишком рано загружать его большой учебой, но, конечно, оторвать его от вредного влияния улицы нужно решительно. Пожалуй, правильно отдать его в школу художественного воспитания, ибо музыка и живопись облагораживают человеческую душу. Я в восторге от рисунков Марика, он бесспорно проявляет способности в этом. Но, кроме школы, нужно уделить его воспитанию внимание и дома. Мне не нужно говорить тебе об этом, моя дорогая, ты сама все знаешь и сделаешь все необходимое и возможное. Нам дорог наш сын, нужно проявить о нем максимум заботы, но, прошу тебя, Лидука, не забывать о себе самой, о своем здоровье, о котором ты мне почему-то ничего не сообщаешь, что сильно меня беспокоит. Перенапрягать себя слишком нельзя, надо сохранить себя обязательно, — ведь ты сейчас единственная хозяйка и глава нашего дома, нашей маленькой семьи. Я несказанно благодарен тебе за посылочку, которую Волока должен мне отправить, но прошу тебя воздержаться пока от дальнейших посылок — не отрывай кусок от себя и от сына — мне это причиняет страшную боль. Я надеюсь дожить до лучших времен, когда ты сможешь безболезненно мне помогать. Лучше посылай мне ежемесячно 50—100 рублей, сколько сможешь, на них я куплю себе что-нибудь поесть и покурить. Если иногда случится тебе возможность послать мне легкого табаку, мыла, зубного порошка, чаю, питьевой соды — вышли — это даст мне лучше питаться. Жена одного товарища подала заявление в НКсвязь и ей разрешили отправить посылку из Москвы сюда. Если случится послать мне указанные вещи, то подай такое же заявление, — может быть, и тебе разрешат. Я надеялся на то, что после операции, и в связи с общей моей слабостью, меня переведут на более легкие работы, но ничего не вышло, — не хватает людей на производстве. 27/IV я переслал заявление в Президиум Верховного Совета СССР об отправке меня на фронт. 14/V я прошел медкомиссию и признан годным к военной службе (я, конечно, не жаловался ни на какие болезни). Заявление вместе с определением медкомиссии и производственно-бытовой характеристикой направлено по адресу. Теперь буду ждать результатов, хотя и не питаю большой надежды на положительное решение.

Ликин, подай со своей стороны тоже заявление, проси, чтоб отправили меня на фронт и поручись за то, что я выполню любое боевое задание на самом опасном участке, и с готовностью отдам свою жизнь в борьбе с врагом.

Паша и Роза уже написали от себя Прокурору Союза. Надо нажимать и напоминать о себе, добиваться справедливого решения по