эксперимент), а затем и России, превращали концепцию самоопределения в лозунг признания особых прав меньшинств в ущерб правам и интересам нации в целом, оправдывая тем самым вооруженный сепаратизм.
На самом деле в вопросе соотношения права нации на самоопределение и права государства на сохранение территориальной целостности приоритет отдается принципу территориальной целостности. Исключение из общего правила, напомню, может быть только одно: национальное, региональное или религиозное меньшинство имеет право на реализацию принципа на самоопределение в полном объеме (т. е. вплоть до отделения и приобретения независимости) только в случае, если оно подвергается угрозе своего физического существования (пример - угроза жизни и основополагающим правам населения Крыма и Донбасса после захвата вооруженной хунтой власти в Киеве зимой 2014 года и последующей расправы нацистов с русскими активистами в Одессе).
Однако и это вполне гармоничное сочетание двух принципов международного права в последние три десятилетия стало объектом интриг. В конце XX века политический класс США провозгласил свою монополию на глобальное регулирование процессов самоопределения и пересмотр прав на суверенитет отдельных государств. Фактически Вашингтон попытался перекроить всю политическую карту мира, измельчая (атомизируя) крупные государства или растворяя их независимость в выстроенных в имперском духе международных организациях. Таким образом, одна империя и, следовательно, один культурно -исторический тип пытается навязать всему миру свой образ жизни и свой внешний аудит.
Единственный, кто может ему помешать завершить задуманное, - это Россия. Для нас эта борьба имеет решающее значение.
Утром 8 августа 2008 года я проснулся намного раньше обычного. Разбудили меня ласковое тосканское солнце и пение птиц. Я взял отпуск, но далеко от Брюсселя решил не уезжать, поскольку в течение всего июля шла тревожная информация из Закавказья. Мы отдыхали с женой и внуками в Италии, сняв с друзьями на несколько семей небольшой частный домик в десяти минутах от городского пляжа. Я вышел в крошечный дворик накрыть стол для семейного завтрака. Мы приехали к морю дня за два до этого и еще толком не успели разложить по комнатам вещи.
Где-то рядом зазвонил мобильник. Переступив через еще не разобранный чемодан, я схватил телефон и быстро нажал на кнопку ответа, чтобы сигнал не разбудил спящих в доме детей. Из динамика громко кричали: «Почему вы молчите? Нас здесь всех убивают! Вы нас предали? Скажите!»
Я узнал звонившего. Это был мой старый приятель-осетин, с которым я познакомился в бесланском штабе. Я попробовал успокоить его и понять, наконец, что за переполох. Мой собеседник немного успокоился, но продолжал сбивчиво рассказывать мне о произошедшей ночью трагедии. Из его слов стало ясно, что Саакашвили начал войну против Южной Осетии и нанес ракетно -артиллерийский удар по спящему городу Цхинвалу.
По памяти я назвал приятелю телефон спецкоммутатора в Москве (в Беслане я выучил его как «Отче наш») и посоветовал несколько контактов, куда ему нужно срочно позвонить, чтобы сообщить детали. При этом я, конечно, понимал, что руководство страны и наши военные не могут не знать о масштабном вторжении грузинской армии в Южную Осетию. Грузинские силы не могли вторгнуться в пределы этой республики в обход постов наших миротворцев, значит, они должны были попытаться смять позиции российских военных. Если это так, то без жертв среди военнослужащих не обошлось - ведь наши ребята, в отличие от западных миротворцев в Сребренице, боевые позиции не оставляют. Я включил телевизор, убрал звук и стал щелкать переключателем программ. По нескольким итальянским каналам показывали все что угодно, но только не новости о начавшейся войне. Тогда я через мобильную связь вошел в Интернет. Первые сообщения в Сети подтвердили информацию звонившего осетина - война!
Я разбудил жену и попросил ее срочно собраться. Позвонил в Брюссель помощнику и поручил ему выяснить, какие ближайшие рейсы и из каких ближайших городов Италии вылетают в столицу Бельгии. Мне, на счастье, выпал подходящий рейс с вылетом через пару часов. По идее, я должен был успеть. Жена вызвалась меня проводить. Мы прыгнули в машину и помчались в аэропорт по пустой, залитой солнцем магистрали.
Пока ехали, я успел обзвонить всех, от кого зависел успех моей миссии в штаб -квартире НАТО. Я понимал, что задача грузинских властей состоит в интернационализации конфликта и втягивании на своей стороне в военные действия вооруженных сил стран Североатлантического альянса.
Соответственно, моя задача сводилась к прямо противоположному - удержать НАТО от необдуманных поступков и не позволить грузинским авантюристам спровоцировать третью мировую войну. Понятно, что далеко не все здесь зависело от меня, но я ставил перед собой именно эту задачу.
Мне нужны были все мои люди на местах. Всех, кто находился в августе вне Брюсселя, я немедленно отозвал из отпусков. В Москву были направлены срочные запросы на получение оперативной информации с места боев. Кроме того, у меня со старых времен оставались надежные источники информации во Владикавказе и самом Цхинвале. Пока мы мчались в аэропорт, по итогам моих телефонных переговоров с Москвой и Владикавказом у меня сложилась более -менее полная картина событий. Как я и предполагал, грузинские вооруженные силы напали вероломно. Были расстреляны российские миротворцы на ближайших блокпостах и в пунктах наблюдения. Сколько пострадало гражданских лиц во время ночной бомбардировки и утренних танковых боев на улицах города, можно было только догадываться.
Перед самой посадкой в самолет снова зазвонил мобильник. Парламентский корреспондент информационного агентства «Интерфакс» Людмила Щербина, хорошо знакомая мне по работе в Государственной Думе, просила дать хоть какое-то пояснение по поводу того, что происходит на Южном Кавказе. Понимая, что сложившаяся ситуация требует инициативных, самостоятельных и ответственных действий, я решил, не дожидаясь инструкций из Центра, дать развернутый комментарий:
«Нападение на российских миротворцев при исполнении ими своих служебных обязанностей есть нападение на Россию в целом. Это агрессия, на которую будет дан жесткий военный ответ. Ночная бомбардировка спящего города -варварский акт, направленный на то, чтобы убить как можно больше ни в чем не повинных людей - женщин, стариков и детей. Это и есть этническая чистка, которая квалифицируется как военное преступление. Россия обязана остановить бойню и наказать агрессора, применив против него свои Вооруженные силы».
Когда я через полтора часа приземлился в аэропорту Брюсселя, мой первый комментарий уже цитировали все российские и мировые агентства. Тогда я еще не знал, что сам лично вступил в свою войну - войну информационную, пропагандистскую, которая скоро станет не менее жестокой, подлой и варварской, чем та, что разгоралась в Южной Осетии.
Не успела моя машина отъехать
