К 20 мая был готов план советского наступления, который предполагал одновременный прорыв немецкой обороны на шести участках фронта с последующим расчленением противостоящей группировки и уничтожение ее по частям. Советское командование намеревалось ударить по значительным фланговым группировкам около Витебска и Бобруйска и совершить энергичный бросок в сторону Минска, около которого планировалось окружить основные силы врага. Операция получила кодовое название «Багратион».
Владимир Дайнес в книге «Жуков» приводит такие данные о задействованных в этой операции силах: «К операции привлекались 1-й Прибалтийский (генерал армии И. Х. Баграмян), 3-й Белорусский (генерал-полковник, с 26 июня – генерал армии И. Д. Черняховский), 2-й Белорусский (генерал-полковник, с 28 июля – генерал армии Г. Ф. Захаров), 1-й Белорусский (генерал армии, с 29 июня – Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский) фронты и Днепровская военная флотилия (капитан 1-го ранга В. В. Григорьев). Общая численность войск составляла более 2,4 миллиона человек, на их вооружении было 36 тысяч орудий и минометов, 5200 танков и САУ. Операцию «Багратион» поддерживали 5300 самолетов 1-й (генерал-полковник авиации Т. Т. Хрюкин), 3-й (генерал-полковник авиации Н. Ф. Папивин), 4-й (генерал-полковник авиации К. А. Вершинин), 6-й (генерал-полковник авиации Ф. П. Полынин) и 16-й (генерал-полковник авиации С. И. Руденко) воздушных армий. К ее проведению привлекалась также авиация дальнего действия (маршал, с 19 августа – главный маршал авиации А. Е. Голованов) – 1007 самолетов и авиация войск ПВО страны – 500 истребителей».
В рамках операции «Багратион» было намечено тесное взаимодействие регулярных войск с партизанами. Еще за два года до того, 30 мая 1942 года возглавлявший Государственный Комитет Обороны И. Сталин подписал постановление о создании Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. Штаб был необходим для координации партизанского движения во всех областях Советского Союза, оккупированных врагом, а также для более полного снабжения подразделений Красной Армии оперативной информацией о действиях и расположении частей неприятеля. Поэтому помимо начальника штаба, доверенного лица Сталина Пантелеймона Пономаренко, поставленного на эту должность ЦК ВКП(б), в состав штаба входили Т. Ф. Корнев, представлявший Разведывательное управление НКО, и В. Т. Сергиенко, представлявший НКВД.
Поскольку штабу подчинялись республиканские и областные партизанские штабы, то появилась возможность пресечь излишнее «геройство» и самоуправство отдельных командиров партизанских отрядов, координировать их действия, а также осуществлять планомерные поставки оружия, боеприпасов и прочего с Большой земли и помогать заброшенным на вражескую территорию группам и отдельным сотрудникам НКВД.
Были задействованы и особые подразделения регулярной армии. Немцы назвали некоторые штрафные батальоны (например, 8-й отдельный штрафной батальон 1-го Белорусского фронта) «бандой Рокоссовского». Это прозвище возникло еще в 1943 году, когда только что созданный батальон вступил в первые бои на Курской дуге, в составе тогда еще Центрального фронта, которым командовал генерал Константин Константинович Рокоссовский.
Именно Рокоссовский впервые в 1942 году на Брянском фронте использовал в боях части, сформированные из бывших заключенных. В его воспоминаниях (точнее, в последней, выпущенной в 1997 году книге «Солдатский долг») об этом говорится так: «В августе нам на пополнение прибыла стрелковая бригада, сформированная из людей, осужденных за различные уголовные преступления. Вчерашние заключенные добровольно вызвались идти на фронт, чтобы ратными делами искупить свою вину. Правительство поверило чистосердечности их порыва. Так и появилась эта бригада у нас на фронте. Бойцы ее быстро освоились с боевой обстановкой; мы убедились в том, что им можно доверять серьезные задания. Чаще всего бригаду использовали для разведки боем. Дралась она напористо и заставляла противника раскрывать всю его огневую систему. В бригаде появились отличные снайперы. Как заправские охотники, они часами подкарауливали гитлеровцев и редко выпускали их живьем.
«Беспокойная бригада» воевала неплохо. За доблесть в боях с большинства ее бойцов судимость была снята, а у многих появились на груди ордена и медали.
Жизнь убедила меня, что можно верить даже тем, кто в свое время по каким-то причинам допустил нарушение законов. Дайте такому человеку возможность искупить вину – и увидите, как хорошее возьмет в нем вверх. Любовь к Родине, своему народу, стремление во что бы то ни стало вернуть их доверие сделают его отважным бойцом».
Эти красивые слова, сказанные в мемуарах великого военачальника, существенным образом отличаются от текста, сохранившегося в семье Рокоссовского.
Почему же эту «беспокойную бригаду» отправили именно под командование Рокоссовского? Может быть, именно потому, что перед войной маршал (а тогда еще генерал-лейтенант) хлебнул лиха, оказавшись в сталинских застенках. Прошедшему через ад ленинградских «Крестов» легче найти общий язык с бывшими зеками и заставить их подчиняться приказам…
* * *
30 мая 1944 года Сталин утвердил план операции «Багратион». Начало ее было намечено на последнюю декаду июня. Жуков должен был координировать действия 1-го и 2-го Белорусских фронтов, а Василевскому поручались два других фронта – 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронты. Причем Жуков и Василевский имели полномочия прямо руководить боевыми действиями фронтов.
Началу операции предшествовала тщательная подготовка. Жуков в начале июня приехал в войска и, объезжая район за районом, изучал ситуацию на каждом конкретном участке фронта, проводил совещания, обсуждая обстановку и прорабатывая детали предстоящего наступления. Он постоянно подчеркивал важность тщательной и постоянной разведки обороны противника, памятуя о неудачном начале Днепровской операции.
Одновременно велась масштабная кампания по дезинформации противника. Там, где планировалось наступление, – демонстративно строились оборонительные рубежи. Вопросы наступления по радио не обсуждались. Войска перемещались только по ночам. А план операции «Багратион» в полной мере был известен лишь Сталину, Жукову, Василевскому и еще трем высшим офицерам.
При этом на правом крыле 3-го Украинского фронта на север от Кишинева, наоборот, имитировалась подготовка наступательных действий. Создавалось впечатление, что в этом районе сосредоточены значительные силы – ради этого в местах, доступных для немецкой разведки, даже выставили макеты танков и орудий.
