Кроме того, царь назначил нового Киевского воеводу Ю. Трубецкого, которого Самойлович в начале февраля 1673 года встретил с великой помпой в десяти верстах от Сосницы. Затем такая же церемония прошла в Киеве с участием духовенства во главе с архимандритом Киево-Печерской лавры и. Гизелем.
Алексей Михайлович официально уведомил Варшаву, что считает себя свободным от условий Андрусовского перемирия. Но план А. Матвеева использовать положения Бучачского договора Речи Посполитой с Портой для того, чтобы принять Украинское гетманство «под руку» царя, вызвал у Самойловича панику. Он боялся, что Москва пожертвует им, как недавно Многогрешным, дабы получить в свое распоряжение всю Украину. Когда к нему приехал подьячий С. Щеголев, гетман высказался категорически против каких-либо переговоров с Дорошенко. Вместо этого он советовал идти на Правобережье войной, тогда-де «и не в честь будут сдаваться». Не хотел гетман и того, чтобы по просьбе польского правительства освобождали знаменитого запорожского атамана Ивана Сирко, уже возвращенного к тому времени из Сибири9. В нем он тоже видел потенциального соперника.
В середине марта 1673 года у Алексея Михайловича состоялся совет, где было решено предложить Дорошенко добровольно принять «руку царя», а в случае отказа – идти на него войной. Было также решено, что в случае объединения Украины там останутся два гетмана: Самойлович – Левобережным, а Дорошенко – Правобережным. Сразу после совета был освобожден Сирко, которому внушали быть верным царю (патриарх даже пригрозил ему проклятием).
К Самойловичу и Ромодановскому был прислан тайный наказ как вести переговоры с Дорошенко и что делать, если тот не примет русское подданство10. Между прочим, рассматривался и вариант, чтобы Правобережная старшина выбрала гетманом Якова Лизогуба. Не будучи уверенным в том, что Левобережный гетман в точности исполнит поручение, московское правительство обратилось к Тукальскому через Черниговского архиепископа Лазаря Барановича.
Алексей Михайлович и его окружение верили, что впервые за долгие годы (с 1660 года) возникла реальная возможность без особых усилий подчинить себе Правобережье. В этом их убеждал и некий Сенкевич, перехваченный русскими посланник Дорошенко в Крым. Он советовал начать тайные переговоры с Дорошенко и Тукальским – но так, чтобы об этом не узнали запорожцы и Левобережные казаки. Сенкевич предлагал следующий план: Дорошенко для отвода глаз пойдет походом на Ромодановского, а когда войска встретятся, он откажется от турецкого подданства и присягнет царю. Этот план вроде был принят, Сенкевича отпустили из Москвы к Дорошенко. Но по дороге он был задержан Самойловичем. Как Левобережный гетман осмелился пойти против плана царя? Неясно. Сам Самойлович членораздельно объяснить свой поступок не мог, путано ссылаясь на возможность обмена пленными11.
На самом деле он был категорически против любых мирных переговоров с Дорошенко. Проявив своеволие, он так и не отпустил к нему Сенкевича. В Москву он посылал донесения о том, что Правобережный гетман ведет переговоры с поляками и что соответственно ему верить нельзя.
Его аргументация произвела впечатление на белгородского воеводу Г.Г. Ромодановского. В середине апреля 1673 г. встретившись в Сумах, они, вместо того чтобы посылать гетману и Тукальскому царские грамоты, решили начать поход против Дорошенко. Такое самоуправство русского воеводы было не единственным в истории отношений с Украиной12. И в гетманство Выговского, и позже воеводы часто действовали вопреки тайным инструкциям и наставлениям из Москвы. В конце мая Ромодановский и Самойлович уже выступили к Лубнам.
Расчеты Самойловича не оправдались. Каневский полковник Яков Лизогуб, недавно породнившийся с Дорошенко, отказался перейти на сторону царя. Пришлось срочно переправляться обратно и позорно отступать к Белгороду13. Самойлович оправдывался перед царем, что, дескать, Дорошенко угнал все челны и из-за широкого разлива Днепра он не смог переправить свое войско. Казаки отпускали в адрес Самойловича презрительные реплики, напоминая о его «мужицком» происхождении. От царя гетман и воевода тоже получили строгий выговор.
Через посредничество архимандрита и. Гизеля начались новые переговоры с Дорошенко. Правобережный гетман вел их весьма охотно, но главным условием успеха считал сохранение их втайне от поляков и Левобережных казаков.
Именно этот пункт Москва и нарушила, известив Самойловича о переговорах через прибывших в Батурин подьячего С. Щеголева и переводчика С. Лаврицкого. Самойлович, разумеется, не обрадовался известию и с новой силой начал настраивать русских против своего соперника. Он уверял, что Дорошенко пытается обхитрить царя, как уже не раз поступал с польским королем, а на самом деле верен турецкому султану. Он даже послал в Москву Черниговского полковника В. Борковского, который убеждал русских, что если Дорошенко и присягнет царю, то ему все равно нельзя давать Правобережное гетманство, иначе он захочет и Левобережное. А став единым гетманом – наверняка, пожелает быть самостоятельным государем Украины. Чтобы успокоить Самойловича, Москва обещала держать его в курсе всех событий.
В октябре переговоры с Дорошенко продолжились, и была высказана идея проведения всеобщей рады для выбора гетмана. Самойлович по-прежнему утверждал, что верить Дорошенко нельзя, что тот и с поляками пытается договориться. Вместо переговоров гетман предлагал начинать войну, в том числе и против Крыма. Ситуация особенно осложнялась тем, что Правобережный гетман, в свою очередь, выступал категорически против сохранения булавы за Самойловичем. Он прямо заявлял: «Если царь будет слушаться Самойловича, то добра не будет».
Ко всем неприятностям у Самойловича добавилась головная боль в виде польского «карманного» гетмана М. Ханенко. Тот для начала написал на него донос в Москву, что якобы Левобережный гетман ведет тайные переговоры с поляками. А когда Ханенко разбили под Стебловым, он в сентябре 1673 года появился на Украине, намереваясь уйти в Запорожье.
Между тем переговоры с Дорошенко продолжались, и каждый раз русские посланцы обо всем отчитывались в Батурине Левобережному гетману. Самойлович в ответ по-прежнему твердил, что не следует верить Дорошенко.
Его усилия по дискредитации Правобережного гетмана мало-помалу делали свое дело. А когда посланцы львовского епископа Шумлянского подтвердили, что Дорошенко ведет переговоры с королем Польши Михаилом Вишневецким и выражает свое желание принять польское подданство, в Москве было принято решение начать войну. В конце октября Ромодановский и Самойлович получили указ о выступлении. Согласно наказу, если бы в ходе военной операции Дорошенко решил принять «руку царя», то предполагалось оставить его Правобережным гетманом (в случае согласия казаков) или же избрать нового, верного Москве.
