– Слушаю, старпом.
— Владимир Георгиевич, СПК “Рьяного” еще у вас?
– Да, но собирается уходить.
– Передайте ему, пожалуйста, что снабженец уйти не может. Он сидит сейчас в стоматологическом кресле. Работы еще на час-полтора. Спросите “добро” у СПК “Рьяного” остаться снабженцу у нас до утра.
– Добро, – через секунду прозвучало в трубке.
Половина дела была сделана. Но только половина. Необходимо же было сделать “поправку на шестерку”. Это значит, подготовить алиби на случай, если какой-либо “доброжелатель” сумеет разузнать и довести до сведения начальства истинную причину, по которой снабженец не сумел вовремя убыть на свой корабль. Пригласив к себе в каюту стоматолога, старшего лейтенанта Корнева, и указывая на лежащего в коечке гостя, я сказал:
– Тело спит. Тело счастливо. Прошу вас запомнить это тело, и в случае возможного любопытства кого бы то ни было к данной личности подтвердить, что именно ему, именно сегодня, вы оказывали помощь.
– Будет сделано! – заверил стоматолог.
Таким образом, “поправка на шестерку”, взятая доктором, хоть и не гарантировала, но вселяла надежду, что служебная репутация снабженца не пострадает. В 23 часа проспавшийся гость, хлебнув для восстановления равновесия, ушел спать в каюту крейсерского снабженца Крепкого.
В девять часов утра ко мне прибежал рассыльный вахтенного офицера и сообщил, что меня вызывает к себе на корабль управления командир эскадры. Быстро одевшись, я выбежал на ют к трапу, возле которого качался рабочий баркас. В нем уже сидел Крепкий. Причина вызова к адмиралу немедленно прояснилась: “шестерка” сделала свое гнусное дело. Поднявшись по штормтрапу на высокий борт лесовоза, я и Крепкий постучали в каюту командира эскадры. Представились. В каюте сидел контр-адмирал Хронопуло, известный всему Военно-морскому флоту, как исключительно умный, порядочный человек и толковый командир. Здесь же находились зам. НПО – капитан первого ранга Патрон, по прозванию “Гильза”, и особист.
Пригласив офицеров сесть, поинтересовавшись здоровьем и службой, и получив бодрые, полные оптимизма ответы, адмирал спросил.
– Скажите, доктор, у вас вчера был помощник командира по снабжению с СКР?
— Так точно. Часов в 16 он, заглянув ко мне, спросил, можно ли у нас вылечить зубы? Я направил его в стоматологический кабинет.
– И он действительно лечился?
Моментально почувствовав что-то неладное, я, будучи уверенным, что предупрежденный стоматолог сделает свое дело, однако взял поправку “на дурочку”, и сказал:
– Не знаю, товарищ адмирал. Помощника я вчера не видел после его визита ко мне, а сегодня утром стоматолог еще не успел мне доложить о принятых им накануне больных.
Все очень искренне и правдоподобно.
– А где ночевал помощник?
– У меня в каюте, товарищ адмирал, – четко доложил Крепкий
– Вы не заметили случайно, был ли он пьян?
– Никак нет. Даже запаха не было, – отрапортовал снабженец.
– Доктор, – обратился адмирал ко мне, – почему утром от Вашего гостя несет за версту витаминами?
Каждый на флоте знает, что поливитамины “Гексавит”, применяемые личным составом вместо фруктов для профилактики цинги, одновременно являются великолепным средством “от запаха”. Однако, это известно и начальству. Поэтому запах витаминов изо рта всегда подозрителен. Демаскирует.
– У нас на корабле, товарищ адмирал, витамины стоят открытыми для всех в амбулатории в неограниченном количестве.
– Ясно. Вызовите ко мне стоматолога с крейсера, – отдал распоряжение оперативному дежурному адмирал.
– А где же сам виновник? – несмело спросил Крепкий.
Улыбнувшись, адмирал сказал:
– Здесь. Только на мои вопросы он отреагировал довольно оригинально... обмороком. И сейчас в амбулатории ему оказывается помощь.
Ну, дела!
Через десять минут в каюту адмирала вошел бледный, как спирохета, стоматолог. Рукой дрожащей, как хвост кутенка, он взял “под козырек” и доложил о своем прибытии, забыв при этом свою собственную фамилию. Я смотрел на своего подчиненного с жалостью, понимая при этом, что операция по спасению чести снабженца провалилась с треском.
– Скажите мне, доктор, – обратился к стоматологу адмирал. – Вы вчера оказывали помощь ПКСу с “Рьяного”?
– Никак нет, – испуганно пролепетал тот.
– Все свободны.
Офицеры дружно шмыгнули в баркас. Сто процентов гарантии дает только страховой полис.
Не успев остыть от только что полученных моральных травм, я был приглашен в каюту корабельного особиста, или, как любят они говорить, работника 00 КГБ по войсковой части... Они не бывают корабельными. Они бывают ... по кораблю. Они элита. Всемогущая элита. Тщательно ищущая оправдание своему существованию, в обезьяньих ужимках хватания за горло своих близких, дающих им деньги для существования. Вещь в себе. Совершенно себя не оправдывающая, но существующая как средство устрашения себе подобных. Каждый – потенциальный шпион. Каждого – на крючок. Авось посадим. Автобиография, анкеты, “крюки под потолком...”
С ехидной ухмылкой преуспевающего бизнесмена особист маленький (по кораблю) сообщил, что доктора вызывает к себе особист большой (по эскадре). На взволнованный вопрос эскулапа, особист маленький изрек:
– Наверное, провинился чем-нибудь.
Я почувствовал себя сотрудником ЦРУ, взятым с поличным.
Большой особист в звании капитана первого ранга (или полковника, или титулярного советника) встретил зажавшего волю в тиски доктора радостной улыбкой. Но...
Бойтесь данайцев, даже дары приносящих. Вежливо поздоровавшись, я сел на диван. Не отказался от кофе. После расспросов о жизни, службе, семье и родственниках последовали вопросы о корабельном коллективе и порядках, царящих на крейсере.
Сжавшись до предела молекулы стокилограммовый врач на все вопросы отвечал кратко: нет, не знаю, не видел, неправда. Особист большой свирепел.
– Я знаю, что вы являетесь средоточием всей заразы на корабле. С вами вместе командир и командиры БЧ. У вас творится вакханалия. Вы... Я знаю, что вам послали представление на досрочное присвоение звания “капитан". У меня имеется свой источник информации... Мы можем...
Любая угроза, от кого бы она ни исходила, действовала на меня в режиме биостимулятора...
– Товарищ капитан первого ранга! Вы можете задержать мне звание, можете все. Но ... накажите свой источник информации за необъективность.
Будучи твердо уверенным в объективности источника, особист вежливо попросил доктора исчезнуть. После просьбы, едва касаясь ногами штормтрапа, измученный эскулап ласточкой слетел в баркас.
