облаков в Госпорте и других произведений
сопровождаемой дождевыми облаками на двух расстояниях: одни из этих облаков, возвышаясь, словно башни, на горизонте, кажутся синими сквозь хрустально-чистую атмосферу при чрезмерном расстоянии; другие появляются над головой в виде теплых сернистых клочков; эти вольные прозрачные клочья, самые существенные признаки близких дождевых облаков, представляют собой именно то, чему неизменно противоречат старинные мастера.
§ 23. Контраст, который они составляют с дождевыми облаками в Дидоне и Энее Гаспара Пуссена
Посмотрите, например, на круги облаков (?) в «Дидоне и Энее» Гаспара Пуссена с их неприятными краями, высеченными жестко, плотно, непрозрачно и грязно, — какими только может сделать их густая черная краска; эти облака свернуты подобно грязному, плохо зарифленному парусу. Посмотрите на красивый, прозрачный, разнообразный край облака там, где оно перерезывает гору в Фокионе Н. Пуссена; сравните его с круглыми массами, плывущими чрез бездны, во-второй виньетке в издании Кэмпбелла, или собирающимися вокруг Бек Ломонда, когда при этом белый дождь светлеет под их темными прозрачными тенями, или с теми массами, которые несутся вдоль склонов лесистых гор, вызванный утренним светом с рек в Окгамптоне, или с теми, которые окружают снаудонские скалы в Лланбирисе, или с теми, которые уплывают вдоль Камберлендских гор, в то время как Тернер ведет нас по пескам Моркембской бухты. Этот последний рисунок требует специальных замечаний. Это весенний вечер, когда южный дождь прекратился с солнечным закатом; сквозь убаюканный, золотой воздух неясные фантастические туманы бегут вдоль горных ущелий, белые и чистые; это — духовное возрождение недавно выпавшего дождя; они ловят тени из пропастей и дразнят темные вершины своими собственными, заимствованными у гор, но тающими формами, пока не покажется, что массивные горы пришли в движение, подобно этим облачным волнам, появляясь и исчезая при слабом прикосновении ветра к их вершинам; между тем синяя ровная ночь спускается над морем, и волнующийся прибой вздымается, чтобы схватить последний свет на пути заходящего солнца.
Впрочем, мне незачем останавливаться на этой специальной способности Тернера изображать туман и все неопределенные явления,
§ 24. Способность Тернера изображать туман
происходящие между землей и небом, когда горы теряются в облаках и горизонт погружается в сумерки: превосходство Тернера в этих пунктах могут оспаривать только те лица, которым невозможно доказать чтобы то ни было, не подпадающее под форму тройного правила. Нет ничего естественнее того факта, что придуманные формы и цвета этого великого художника мало поняты, потому что для полного понимания их значения и правдивости требуется столько знаний и времени, сколькими располагает один из тысячи; по этой же именно причине их правдивость поддается доказательству, и мы надеемся, что дадим это до известной степени понять и почувствовать тем, для которых она теперь представляется мертвой буквой или преступлением. Но эффекты воздуха и тумана принадлежат к числу таких, которые глаз должен воспринимать просто, без усилий мысли, так же, как и эффекты света; там, где они тщательно переданы, их чувствуют сразу; если же этого не произошло, то зритель несомненно обладает такой слепотой и тупостью чувств, победить которые нет никакой надежды. Кто никогда в своей жизни не видал облаков, исчезающих по сторонам гор, чьи представления о тумане или паре ограничиваются неясными очертаниями призрачных наемных карет и бестелесных фонарных столбов, различаемых сквозь коричневую смесь серы, сажи и газового света, — для тех еще есть некоторая надежда; мы не можем рассказать им, чтó представляет собой утренний туман в горном воздухе, но мы вовсе не думаем утверждать, что они неспособны почувствовать его красоты, если увидят его. Но если вам хоть раз в жизни пришлось своими глазами, с чистым сердцем увидать, как поднимается роса с горного пастбища или как собирается буря над приморскими скалами, и если вы при этом не почувствовали тех дивных красоте неба, смешавшегося с землей, которые Тернер вызывает пред вашими глазами к дыханию и осязательной жизни, — тогда нет никакой надежды для вашего равнодушия, никакое искусство не тронет вас, никакая природа не научит вас.
Еще одно слово об изображении Тернером более сильных бурь; до сих пор мы говорили только о более нежных дождевых облаках, соединяющихся с бурями, но мы еще не упоминали о громовых тучах и вихрях. Если в каком-нибудь пункте граверы особенно опозорились, то это именно в передаче темных яростных гроз.
§ 25. Эффекты более сильных тернеровских бурь никогда не передавались граверами
Кажется, нет решительно никакой возможности вбить им в голову, что художник не случайно закончил свои цвета резкими краями и угловатыми формами и не для того, чтобы они имели удовольствие изменять и исправлять их; равным образом невозможно убедить их, что силы и мрака можно достигнуть в некоторых случаях без затраты чрезмерного количества чернил. Я не знаю ни одного современного гравера, представления которого о грозовых тучах не сводились бы к двум свойствам: округленности и черноте; в самом деле,
§ 26. Общая система гравирования пейзажа
главные правила их работы (которые можно извлечь из их более крупных произведений) следующие: 1. Где рисунок серого цвета, там делать бумагу черной. 2. Где рисунок бел, там покрывать бумагу зигзагообразными линиями. 3. Где рисунок особенно нежных тонов, поперечно штриховать их. 4. Где контур особенно угловат, делать его круглым. 5. Где имеются вертикальные отражения в воде, выражать их совершенно отчетливыми горизонтальными линиями. 6. Где имеется место особенно несложное, однородное, изображать его, разбив на отделения. 7. Где что-нибудь умышленно скрыто, выставлять его напоказ. Но даже принимая в соображение, что необходимость заставлять всех граверов строго следовать этому кодексу общих законов, трудно понять, каким
