Здесь у нас располагается образ, являющийся отражением предыдущей секции. Снова на переднем плане на нас смотрит Kal-El, но теперь мы на Криптоне в фантазиях Superman’а, буквально «в его внутреннем мире». Так совпадение образов и ирония замечания Batman’a дают смягченный и выразительный переход между двумя сценами, и нам удается не потерять читательское внимание. На шестой станице мы показываем отношения Kal-El’a и его жены с некоторыми дополнительными деталями и используем их диалог с целью больше рассказать читателю о самой ситуации. Страница завершается картинкой их жилища на фоне красиво расцвеченного синим и розовым ночного неба и словами Kal-El’a о том, что завтра он собирается навестить своего отца.
Мы переворачиваем страницу и видим уже другое здание на Криптоне и другое красное, желтое, оранжевое утреннее небо. Очевидно мы всё еще на Криптоне, и, вероятно, это утро следующего дня. Затем на трех страницах мы следим за конфронтацией Kal-El’a и его ожесточенного отца, которая заканчивается на девятой странице тем, что Jor-El разбивает в бессмысленном гневе одно из декоративных стеклянных деревьев и окаменелую, специально сохраненную в стекле, птицу на своей террасе. Последняя картинка здесь — отломившаяся голова птицы со стеклянной гусеницей в клюве. Это символический образ разрыва между отцом и сыном, он косвенным образом связан перекрещивающиеся надписями в этой секции. Это что-то типа голоса свыше из последующей сцены. «На самом деле, это инструмент, чтобы соединить части воедино», — что очень подходит к замечанию Batman’a в его дедуктивном исследовании, в попытке понять, что же случилось с Superman’ом. Также это имеет отношение к образу птичьей головы, разбитой на кусочки, которые теперь нельзя собрать вместе. Так мы оказываемся на десятой странице — это начало четырехстраничной сцены, когда появляется Mongul и вступает в бой с Wonder Woman. Сцена заканчивается словами Mongul’a: «Спасибо. Я думаю, что это и есть ответ на мой вопрос», когда ему удается достать Wonder Woman. На заднем плане мы видим Superman’а, он остается неподвижным, с блуждающим взглядом. На следующей странице мы вновь возвращаемся на Криптон, в госпиталь. На первом плане перед нами мать Supergirl, Allura. На заднем плане, в том же положении в отношении фигур на переднем, что и в предыдущей секции, Kal-El, также попавший в госпиталь. Allura, безнадежно спрашивающая медсестру о состоянии своей дочери, произносит: «Я задала тебе вопрос». Продолжение реализуется в той же форме, методом «обратного кадра» и другими различными техниками, пока мы не достигаем 25-ой страницы, где Superman оживает.
Пройдя первую половину книги, я смог увидеть, какой объем необходим, чтобы сделать полноценную концовку. К примеру, я знал, что мне нужна сильная последняя страница, предваряемая двумя, посвященными последствиям событий и создающими настроение возврата к нормальному состоянию, рефлексии, жизненных уроков. По грубым подсчетам это заняло четыре страницы. Таким образом, страницы с 26-ой по 36-ую были оставлены для финальной схватки между Superman’ом и Mongul’ом, и мне кажется, что это как раз нужный объем.
Используя тот же процесс, что и раньше, я разделил это десятистраничное действо на, надеюсь, интересную цепь более мелких событий о том, как Superman и Mongul избивали друг друга в интерьере форта. Чтобы сделать это, я в большой степени соотнес свою работу с уже известной схемой форта у Dave «Fanboy» Gibbons. Я знал, что Superman сам первый нападет на Mongul’a в оружейной комнате, там, где гигант все ёще пытался победить Wonder Woman. Если бы Mongul ударил Superman’a достаточно сильно, то тот пробил бы потолок и оказался как раз в зоопарке, прямо над оружейной комнатой. Борясь друг с другом уже там, они могли бы оказаться в зале коммуникаций со всеми компьютерными архивами. Если бы они продолжали также молотить друг друга, то провалились бы на нижний этаж и оказались бы перед гигантскими статуями Jor-El’a и Lar’ы, держащими Криптон. Хорошее место для завершения схватки; отражение того мира, где Superman провел первую часть книги. Одновременно с этим мы видим пытающегося помочь Robin’a, который также не знает, что делать с извивающимся организмом, паразитом, доставшися ему от Batman’a. Идет процесс разрушения. Оказываясь рядом с Mongul’ом и Superman’ом в финале схватки, именно он дает тот жизненно важный элемент, чтобы одержать победу над Mongul’ом. Однако это должно произойти естественным путем, и вновь две линии повествования (Robin и паразит, Superman и Mongul) объединяются.
Теперь Mongul сам захвачен паразитом, с помощью которого он хотел победить Superman’a. После трех страниц последующих событий, когда герои отдыхают и общаются после боя, мы видим Batman’a со специальной «криптонской» розой, которая была уничтожена во время битвы. Superman спокойно принимает смерть розы и гибель самого Криптона, и это является четкой эмоциональной точкой, ведущей центральную идею истории к финалу. Последняя страница отражает первую страницу, и мы на секунду погружаемся в ужасные иссушающие сны Mongul’а под влиянием паразитирующих организмов, видим всю безнадежность его положения. Это и есть знак полнейшего поражения Mongul’а и безоговорочного успеха Superman’a.
Прекрасно. Теперь у нас есть история, полностью поделенная на смысловые части — более или менее четко по страницам, секциям и сценам. Также у нас есть понимание, как несопоставимые сначала элементы могут работать на общую цель. Оставшиеся стадии — это абсолютно креативный финальный процесс, чтобы найти верное соединение вербального и визуального повествования. Что касается вербальной стороны, я имею в виду подбор слов и такого языка, который вынес бы читателя с одного уровня восприятия книги на другой, благодаря точному использованию образов.
Искусство работы со словом очень важно, так как неповоротливый, скучный или безжизненный язык рискует отвратить читателя от истории, которую вы пытаетесь рассказать. Прежде всего, вы учитесь, как наилучшим образом использовать слова, чтобы подчеркнуть ваши способности, ваше мышление. К примеру, что отличает интересное предложение от глупого? Это не предмет для разговора…, поскольку хороший писатель может писать о самых приземленных вещах очень увлекательным языком. Есть что-то в построении слов, что придает всей структуре произведения живость, значимость, оказывает мощное воздействие на читателя не самим содержанием слов. Просматривая предложения в работах других авторов, вот на что я хочу обратить ваше внимание. Будь то поэма, роман или комикс, вы можете увидеть определенные образчики, которые соответствуют основным принципам феномена, обсуждавшегося нами ранее. Элемент удивления — наиболее привлекательная вещь в предложении… неожиданное использование слова, удивительное соседство двух интересных концепций. Приведу пример, который я лично очень люблю, хотя большинство людей считают, что это «перебор». Речь идет про штрих в Swamp Thing: об облаках как о кусках окровавленного хлопка, бессмысленных брызгах от ран на запястьях неба. Это было описание заката. И я собирался описать безусловную красоту в очень мрачных, отвратительных и депрессивных тонах. Я нашел соприкосновение двух ощущений стимулирующим и занимательным. Но видимо для большинства людей это вышло за грань самоиронии, отчего и пошли осуждения на мой счет. Тем не менее, я не собираюсь отказываться от подобного приема в своей работе. Создание истории требует тысяч и тысяч маленьких креативных решений, основанных как на теории, так и на интуиции. Иначе говоря, нет тех, кто не ошибается. И если вы сделали ошибку, единственное, что необходимо сделать после — проанализировать её, посмотреть, согласны ли вы со своими критиками, и каков ваш ответ им. Оставляя в стороне тему враждебной реакции, я всё же верю, что принцип удивления в предложении — стоящая вещь, даже если его исполнение оставляет желать лучшего.
Наряду с содержанием, вызывающем удивление, и концептуальностью каждого предложения, необходимо помнить о вербальном ритме. Длинные многословные предложения явно перегружают текст. В этом случае создается толчкообразный спотыкающийся ритм в голове читателя. Этот эффект усиливается, если попробовать читать вслух. Пожалуйста, не забывайте о ритме в вашем тексте и об эффекте, который он создает. Длинные плавающие предложения с пышной совокупностью мысленных образов дают один эффект. Короткие, отрывистые, как выстрел, предложения — другой. Иногда повторение фразы или слова дают последовательный ритм почти как музыка, когда различные музыкальные фразы повторяются на протяжении всего произведения и придают ему структуру. Каждый словесный ритм имеет свои характерные свойства, и существует бесконечное число различных ритмов, стоит только включить воображение.
Диалоги в облачках с текстами в комиксах также должны иметь свой индивидуальный ритм в зависимости от характера персонажа. Замечательное правило меры в диалогах гласит, что нужно громко прочитать диалог и посмотреть, достаточно ли естественно он звучит для разговора без того, что друзья смотрят на вас как-то по-особенному и интересуются, почему вы так смешно разговариваете. Большинство диалогов в комиксах не проходят эту проверку. Прочитайте текст громко, и он будет звучать поддельно и смешно. Развивая навык слушания диалогов и будучи знакомым с принципами их создания, достаточно просто не попасть в западню и написать обмен фразами, монологи главных действующих лиц в естественной и убедительной манере.
