украшением рукописей и раскрашиванием статуй, — не жалея сил, они оформляли ослепительные по красоте и изобретательности придворные празднества и турниры, расписывали гербы и знамена, создавали образцы парадной одежды.
Мельхиор Брудерлам, придворный живописец графа Фландрии, а затем его зятя, первого герцога Бургундского Филиппа Смелого, расписывал знамена и седла, изготовлял и раскрашивал механические диковины в замке Эден, с помощью которых обливали или посыпали прибывавших туда гостей. В 1387 году он руководил украшением эскадры герцога, собиравшегося напасть на Англию. Корабль Филиппа Смелого весь сиял синевой и золотом; большие геральдические щиты украшали высокую кормовую надстройку; паруса были сплошь покрыты изображениями маргариток и вензелями герцогской четы с девизом: «Не терпится». Знать старалась перещеголять друг друга в стремлении украсить как можно более пышно суда этой несостоявшейся экспедиции. Многие велели полностью покрывать мачты своих кораблей листовым золотом. Для художников настали хорошие времена: они зарабатывали сколько хотели, и их еще не хватало [143].
В ответ на взятие турками Константинополя герцог Филипп Добрый устроил в Лилле в 1454 году «Праздник фазана». Дело шло о даче обетов участвовать в крестовом походе против турок для отвоевания Константинополя. Даже путешествие по морю не служило препятствием для желавших увидеть это представление. Огромный зал, украшенный шпалерами с изображением подвигов Геракла, был обстроен галереями для зрителей, большинство которых были в масках и маскарадных костюмах. В центре зала высился столб, поддерживавший изображение женщины в чрезвычайно богатой шляпе, с распущенными по плечам волосами; в течение всего пиршества она выпускала из сосцов иппокрас — напиток вроде глинтвейна, который должен был воспламенять поэтическое вдохновение по аналогии с водой источника Иппокрены. По сторонам накрыто было три гигантских стола. На них громоздилось более двадцати «междублюдников»: чудовищный пирог, в котором играли двадцать восемь «живых» музыкантов; стеклянная церковь с четырьмя певчими и звонящим колоколом; замок Лузиньян со рвами, наполненными померанцевой водой, с феей Мелюзиной на одной из башен; ветряк с лучниками, метящими в вороватых соро́к; сражение льва со змеей; дикарь верхом на верблюде; сумасшедший наездник, плутающий на медведе средь ледников и скал; окруженное городами и замками озеро; большое торговое судно под парусами и с экипажем; фонтан, убранный стеклянными деревцами, а на нем св. Андрей с крестом; путто, писающий розовой водой, и т. д. После того как гости полюбовались этими диковинами, пришел черед интермедий. Шестнадцать рыцарей ввели пятящуюся задом наперед лошадь с сидящими на ней спинами друг к другу трубачами. Въехал на диком вепре вооруженный дротиками получеловек-полугриф, неся на себе человека. Вошел белый златорогий механический олень, убранный в шелка; на нем поющее дитя, которому олень вторил басом. Влетел дракон с огненной чешуей. Спустили цаплю и двух соколов; убитую цаплю поднесли герцогу. За занавесом затрубили рожки, занавес поднялся, и зрители увидели Язона. Вот он читает письмо Медеи, сражается с разъяренными быками, убивает дракона, вспахивает землю и засевает ее зубами чудовища; вот на поле всходят воины. Затем показали сцену из «Амадиса Галльского». Великан-турок ввел слона; на слоне за́мок, a в нем дама, одетая монахиней, — это Оливье де ла Марш, придворный поэт и хронист, в роли Святой Церкви, призывающей присутствующих в крестовый поход. Герольдмейстер ордена Золотого руна внес живого фазана в золотом ожерелье с драгоценными камнями; герцог поклялся над фазаном помогать христианам в борьбе против турок, и все рыцари дали подписку об участии в походе. Праздник завершился аллегорическим балом. Под звуки музыки, при свете факелов дама с ног до головы вся в белом, с надписью на плече «Божия благодать», прочитала герцогу восьмистишие и, уходя, подарила ему целую дюжину добродетелей: веру, милосердие, смирение, правосудие, разум, воздержание, силу, правдивость, щедрость, прилежание, надежду и храбрость; каждую из них вел рыцарь в алом панцире. Поплясав со своими рыцарями, добродетели увенчали победителя в бою на копьях — графа Шароле, будущего Карла Смелого. Бал окончился в три часа утра [144].
Ни один торжественный въезд монаршей особы не обходился в Нидерландах без представлений, без аллегорических олицетворений, без обнаженных богинь или нимф, каких видел Дюрер при въезде Карла V в Антверпен в 1520 году [145]. Такие представления устраивали на деревянных помостах, а то и в воде: например, при въезде Филиппа Доброго в Гент в 1457 году у моста через Лис плескались сирены, «вовсе голые и с распущенными волосами, как их обычно рисуют». «Суд Париса» был самым распространенным сюжетом таких представлений [146]. Но пожалуй, самым большим сюрпризом, приготовленным гражданами Гента для Филиппа Доброго, стала имитация Гентского алтаря в виде живой картины, которая была сооружена на городской площади по случаю триумфального въезда герцога в город в 1458 году [147].
Когда в Брюгге в 1468 году готовились к торжественному бракосочетанию герцога Карла Смелого и сестры английского короля Эдуарда IV Маргариты Йоркской, были затребованы живописцы с подмастерьями из Гента, Брюсселя, Лувена и других городов. Среди них был молодой Гуго ван дер Гус. Они представили взорам присутствующих тридцать кораблей под парусами с гербами владений герцога; кита, внутри которого находилось более сорока человек; шестьдесят женщин в нарядах всех провинций, с птицами в клетках и фруктами в корзинах; ветряные мельницы. Из пасти дракона, сраженного Гераклом, вылетали живые птицы, их поражали охотники. Пиршественный стол украсила пятнадцатиметровая башня, в которой находились музыканты — кабаны, козы, волки и солисты-ослы. Наряженная пастушкой карлица въехала верхом на золотом льве, превосходящем размерами лошадь. Открывая и закрывая пасть, лев исполнил приветственные куплеты [148].
Частью этого праздника был длившийся девять дней турнир на копьях, устроенный на рыночной площади. На противоположных сторонах ристалища высились украшенные золотыми деревьями ворота с башнями, в которых находились трубачи в красных одеждах, со стягами на трубах. На башнях развевались белые знамена с изображениями золотых деревьев. Напротив дамской трибуны стояла высокая сосна с позолоченным стволом. Под нею — помост герольдмейстера. Рядом с помостом находилась увешанная коврами трибуна для судей. Дома, башни и все вокруг ристалища, насколько охватывал глаз, было заполнено народом. На ристалище вышел карлик, ведя закованного в золотые цепи великана. Они взошли на помост. Герольдмейстер огласил письмо, полученное герцогом от «принцессы Неведомого острова», которая извещала, что подарит свою милость тому, кто, сразившись и победив «рыцаря Золотого дерева», освободит принадлежащего ей великана. Бургундские и английские рыцари сшибались в поединках, длившихся по полчаса. Победителем объявляли того, кто преломлял за день наибольшее число копий. Никто из участников не появлялся дважды в одном и том же костюме [149].
В 1549 году по всей империи Карла V прошли роскошные праздники в честь признания его старшего сына Филиппа наследным правителем Нидерландов. Принц Филипп
