Он сбросил свой кафтан, выкинул акустическую гитару, схватил электрическую, намазал лицо гримом и вышел на сцену вертеть задницей. Он выпускал песни, звучавшие абсолютно одинаково и раскупавшиеся миллионами: «Ride A White Swan» (в 1970), «Hot Love», «Bang», «A Gong (Get It On)», «Jeepster» (в 1971), «Telegram Sam», «Metal Guru», «Children Of The Revolution», «Solid Gold Easy Action» (в 1972) и др.
Он сократил своего «тираннозавруса» до первой буквы, и группа превратилась в T.Rex. На короткое, но славное время Болан стал крупнейшей звездой в Англии. Его музыка была однообразна, позы нелепы, одежда еще нелепее — но Болан оживил рок, сделал его пышным и красочным (отсюда термин «глэм-рок», т.е. пышный, блестящий). Он говорил, что перенял сей «блеск» у Фреда Астера и Мэй Вест, и удивлялся, что из этого «столько всего выросло». Среди того многого, что «выросло», был целый выводок тиниидолов, шедших все дальше и дальше в своих стараниях перещеголять друг друга в портновском искусстве.
Если верить New Musical Express, то Марк Болан спас поп: «Он один создал рынок тини-бопа и вытащил поп из могилы... Он был первой после Хендрикса крупной звездой, делавшей упор на сексуальность и визуальный образ».
Лично я не согласен с тем, что он якобы создал рынок тини-бопа. Он просто умело воспользовался им, сделал более утонченным. Не думаю, чтобы он спас поп — он просто омолодил его, дав ему большую дозу гормонов. Но то, что именно он породил глэм-рок — это бесспорно. По его стопам пошли многие другие. Одни из них замкнулись на детской музыке — как, например, Sweet. Другие — такие, как Bowie, — имели более крупные амбиции.
Sweet («Конфета») выпускали песни-пустышки для младшего школьного возраста: «Funny Funny», «Co-Co», «Poppa Joe», «Little Willy», «Wig Wam Bam» и прочую дребедень. Их внешний облик чем дальше, тем больше приобретал черты гермафродизма: становилось непонятно, к какому полу они относятся. Потом они устали от пустышек и перешли к добротному, но столь же тривиальному тинейджеровскому материалу: «Blockbuster», «Hell Raiser», «Teenage Rampage».
Лучшей группой этого периода были, бесспорно, Slade («Сраженный»). По собственному признанию, они были неучи и разгильдяи (таких в Англии называли yobboes). Когда в Британии появились Skinhead (бритоголовые хулиганы), Слэйд решили сыграть на этом новомодном культе: они состригли кудри, сделав себе совсем короткую прическу, надели приспущенные штаны на подтяжках, звеневших как струны, и обулись в чудовищно высокие сапоги. Но успеха не было. Тогда они обратились к «безграмотному року» — иначе это не назовешь: так сильно они были настроены против «интеллектуального рока» с его заумной белибердой, что даже названия своих песен писали нарочито безграмотно: «Coz I Luv You», «Look Wot You Dun», «Take Me Bak `Ome», «Mama Week All Crazee Now», «Gudbuy T`Jane», «Cum On Feel», «The Noize», «Skweeze Me Pleeze Me»!
Это были шумные, крикливые песни-гимны, словно сошедшие с футбольных трибун. И юные зрители откликались на призывы своих кумиров, они вели себя так, словно находились на стадионе: размахивали платками над головой, качались со стороны в сторону, обнявшись за плечи, топали ногами в такт музыке и подпевали хором. И все же между толпами фанов Слэйд и футбольными фанатами была существенная разница: Слэйд, и особенно их лидер Noddy Holder, были ужасно веселыми, добродушными людьми и просто не могли вызывать никакого насилия. Выступая, они радовались не меньше своих зрителей. Они подарили року столь нужную ему улыбку.
Глэм-рок дал двум артистам последний шанс стать звездами. Первым из них, и более популярным, был Gary Glitter.Когда он родился на свет — не то в 1944, не то в 1940, — его звали Paul Gadd. В 60-х он выступал под псевдонимами Paul Raven (Ворон) и Paul Monday (Понедельник). Когда на сцене появился Болан со своим глэм-роком, Глиттер был уже ветераном, но в глэме он увидел свою последнюю надежду.
Более нелепой звезды глэм-року и не снилось. Он был уже... как бы сказать... не первой молодости. Да и стройности ему можно было лишь пожелать. Но он не обращал внимания на такие пустяки — втиснулся (с трудом, конечно) в самые узкие из всех узких штанов (при сем образовались любопытные выпуклости — но не те, что обычно ассоциируются с символами мужской сексуальности!), осыпал себя блестками в соответствии с псевдонимом (glitter — блеск) и пошел сеять панику среди маленьких девочек.
Ей-богу, на него было противно смотреть! Он тут же, на сцене, прихорашивался, кривляясь и жеманясь, надувал губы, пыхтел, хмурил брови и подмигивал. У него была неважная координация, так что его экстравагантные жесты, тазовые движения и махи ногами (в сапогах на каблуке высотой 18 дюймов) всегда запаздывали на один такт. В общем, это был какой-то ужасно пошлый фарс, и все это шло под умильные, кретинические песенки: «Rock & Roll (Part 2)» — его первая песня, одна из лучших, — «I Didn`t Know I Loved You Till I Saw You Rock & Roll» («Я Не Знал, Что Любил Тебя, Пока Не Увидел, Как Ты Танцуешь Рок-н-ролл»), «Do You Wanna Touch Me?» («Хочешь Прикоснуться Ко Мне?») — здесь он совершал настолько нелепые похотливые телодвижения, что превращался в совершенно бесполое существо, — «I Love You Love Me Love» («Я Люблю Тебя, Люби Меня, Люби») — вероятно, лучшая из его песен, такая омерзительно чудесная!
Он сошел со сцены, устроив серию слезливых и грандиозных прощальных шоу, поставленных с полным отсутствием вкуса, передал свой парчовый плащ своей группе Glitter Band, которая успешно играла и без него, и... разумеется, снова возник через год. Но к тому времени люди уже пришли в себя. Он уже больше не казался забавным, этот стареющий клоун с брюшком.
Alvin Stardust (Звездная пыль) был вроде Глиттера. Карьера его тоже не отличалась стабильностью. Жизнь свою он начинал как Bernard Jewry, однако на заре 60-х превратился в Shane»a Fenton»a и энергично принялся за работу, изредка выпуская пластинки вроде «Send Me The Pillow That You Dream On» («Пришли Мне Подушку, На Которой Ты Спишь»), покуда его не потопил ливерпульский бум. В 70-х он строил из себя нового Джина Винсента, выступая в черной коже, в длинных перчатках и цепях, притворяясь очень страшным и злым. Все, разумеется, знали, что он не такой, но не мешали — пускай себе потешится. И он тешился довольно успешно: в 1973 у него был хит «My Coo Coo Ca Choo» (чувствуете, насколько все это было глупо?), затем «Jealous Mind», «Red Dress», «You You You» и «Tell Me Why» — все они попали в Тор 20.
Это были чистые поп-звезды, кумиры детей от 8 до 15 лет. И этот рынок рос. Здесь можно было делать большие деньги, если применить правильную формулу. Особенно если иметь интернациональную аудиторию. Если уметь одинаково нравиться детишкам в Америке, в Англии, в Японии. Тогда можно стать миллионером.
Семейный бизнес на ниве тини-бопа
Ранние 70-е произвели на свет целую плеяду тин-суперзвезд глобального масштаба: David Cassidy, David Essex, the Osmond Brothers, the Jackson 5, the Bay City Rollers.
Оба Дэвида — Кэссиди и Эссекс — были идеальными продуктами для тинейджерского рынка. Они были слеплены из того же теста, что и их далекие предшественники — Рикки Нельсон/Фрэнки Эвалон/Фабиан — такие же миловидные мальчики, немножко умевшие петь.
David Cassidy шел к славе тем же путем, что и Monkees. Он участвовал в многосерийном ТВ-шоу Partridge Family («Семья Партридж») — о бойкой мамаше и ее талантливых, красивых детях. Вся семья пела. Роль мамаши исполняла мачеха Кэссиди Ширли Джонс. Затем Джонс и Кэссиди отпочковались от ТВ-шоу и стали выпускать совместные записи — естественно, как «Семья Партриджей». Такие их песни, как «I Think I Love You» и «Walking In The Rain» имели большой успех как в Штатах, так и в Англии. Девочки млели от смазливого, «чистенького» Кэссиди, его приятного, хотя и бесцветного, голоса и вскоре сделали его звездой мирового масштаба. Выступая один, он пел приятные баллады — чаще всего чужие хиты — «Cherish» (группы Association), «How Can I Be Sure?» (Young Rascals) и т.п. Интенсивность поклонения ему достигала тревожных пропорций и подчас имела трагический финал: 26 мая 1974 года 14-летняя Бернадетта Вилан умерла от разрыва сердца в результате припадка истерии на концерте Кэссиди на Лондонском White City Stadium.
Как и многим другим певцам, виновникам массовой истерии среди подростков, Кэссиди быстро надоело все это безумие. Ему также хотелось разрушить сложившееся о нем представление как о пай-мальчике, и с этой целью он позволил опубликовать фотографии, на которых он был запечатлен голым в обществе нимфеток, и принялся рассказывать всем, что курит «дурь». Но это не очень-то помогло — образ чистенького мальчика уже слишком глубоко укоренился в сознании публики, а попытка стать «серьезным» музыкантом поставила крест на всей его карьере.
David Essex тоже устал от поклонения. Но он был лучше оснащен для того, чтобы попытаться перейти к серьезному музыкальному творчеству: он был способным сочинителем, прекрасным исполнителем и отличным актером. К тому же, у него была очаровательная улыбка.
